— Сошел ли я с ума? — переспросил Леон с надменным высокомерием. — Как раз наоборот. Ваша ситуация абсолютно ясна для меня.
— О чем вы?
— О том, что вы ослеплены этим дураком.
Леон заметил, как Ариэл побледнела, и утвердился в правильности своей догадки, что привело его в уныние. Он продолжал внимательно следить за выражением ее лица. Постепенно краски возвращались: оно стало розовым, затем пунцовым. Испуг сменился возмущением.
— Как вы смеете обвинять меня в том, что я влюблена в Филипа Пенроуза?
— Я вас ни в чем не обвиняю, а просто констатирую факт. Заметьте: я сказал — ослеплены. Итак, вы хотите спросить меня, как я осмелился сказать вам правду?
— Правду? Ха! Вы никогда не узнаете ее, даже в том случае, если эта правда свалится на вас с небес и растроит вас… — Ариэл сжала кулаки, подыскивая подходящее слово, — …до самых пяток.
— В самом деле? Не припомню, чтобы нечто подобное случилось со мной вчера, когда я наблюдал за вами и вашим начальником.
— Вчера, когда вы вели себя как последний дурак, вцепившись в этого глупого кролика? — спросила Ариэл, стараясь казаться спокойной.
Леон изобразил неподдельное удивление:
— Неужели вы это заметили? Мне казалось, что вы так увлечены разговором с Пенроузом и так лебезили перед ним, что вообще забыли о моем присутствии.
— Лебезила? — голосом, холодным как лед, переспросила Ариэл.
— До отвращения, если пользоваться вашей терминологией. Улыбались, как глупая влюбленная корова, умоляли его остаться, чтобы послушать новую музыкальную пьесу, а ваши ресницы хлопали, как хлопает крыльями стая взбесившихся гусей. Сказать откровенно — зрелище было очень впечатляющим.
— Взбесившихся гусей?
— Вот именно. Посторонний наблюдатель, глядя на вас, непременно решил бы, что у вас приступ эпилепсии.
— Приступ эпилепсии?
Леон с удовольствием отметил, что чувство вины заставляет Ариэл растерянно повторять обрывки его фраз.
— У меня есть некоторый опыт в сердечных делах, и должен сказать, что, сколько вы ни стараетесь флиртовать с ним, он все равно ничего не замечает.
— Флиртовать?
— Вы это отрицаете?
Рот Ариэл то открывался, то закрывался; она силилась что-то сказать, но не могла. Плечи ее подергивались, лицо мрачнело.
— Вы прекрасно знаете, что я не могу этого отрицать, — сказала она наконец с таким видом, будто он виноват в ее недальновидности. — Вы прекрасно знаете, что я… Я хочу сказать, что вы сами видите… О Господи, вы и без меня все прекрасно понимаете, — выдавила Ариэл из себя и приложила ладони к пылающим щекам. Вид у нее был несчастный.
Минуту спустя она бессильно уронила руки и посмотрела Леону в глаза.
— Хорошо, — сказала она тихим голосом, — это действительно так. Короче говоря, я должна признаться, что я…
Леон заметил, как Ариэл вздрогнула.
— …что я… флиртовала, — закончила она. Леон саркастически поднял брови.
— Но это вовсе не потому, что он мне нравится, — продолжала Ариэл более уверенно. — И уж конечно, я не ослепла, как вы изволили выразиться. Он мне ни капельки не нравится. Я его с трудом выношу. Скажу вам больше: он самый одиозный, самовлюбленный, презренный тип из всех, кого я знаю.
Подавив в себе самодовольную улыбку, Леон внимательно посмотрел на нее:
— Теперь моя очередь задать вам тот же вопрос, что вы задавали мне раньше: зачем весь этот спектакль?
— Потому что, — ответила она, потупив взор, — я задумала выйти за него замуж.
Заявление Ариэл отдалось болью в сердце Леона. Он почувствовал себя так же плохо, как в тот раз, когда она ударила его кулаком в грудь. Нет, хуже, гораздо хуже. Он сделал большой глоток бренди, стараясь не подавать вида, что очень расстроен. Расстроен? Нет, черт возьми, сражен наповал. С бокалом виски он подошел к камину и небрежно опустился в удобное кресло с высокой спинкой. Сердце его бешено стучало, голова шла кругом. Прошло несколько минут, прежде чем он сумел взять себя в руки и спокойно посмотреть на Ариэл.
— Тот же вопрос, — сказал он, — почему?
— Я должна, — последовал ответ.
Ее виноватый вид и робкий голос произвели на него ошеломляющее впечатление. Прищуренным взглядом он посмотрел на ее живот:
— Вы должны? Уж не хотите ли вы сказать, что… Ариэл прикрыла руками живот. Глаза ее вспыхнули гневом.
— Да как вам могло прийти такое в голову? Как вы смеете думать…
— Давайте решим с вами раз и навсегда, — прервал ее Леон, чувствуя, как успокаивается его сердце, — у меня есть странная привычка говорить то, что я хочу и когда хочу. Вы уже утомили меня своими повторными вопросами. В конце концов, это скучно, и мы только напрасно тратим время. Вам это понятно?
— Понимание еще не значит согласие, — ответила Ариэл.
— Мне не надо вашего согласия.
— В таком случае мне все понятно, — ответила Ариэл, безразлично пожав плечами.
— Отлично. Идите сюда и сядьте.
Леон указал на стоявшее напротив него кресло. Немного поколебавшись, Ариэл повиновалась.
— Давайте начнем сначала, — сказал Леон. — Если у вас нет особой причины, то почему вы должны выходить замуж за Пенроуза?
— Мне кажется, было бы лучше сказать — вынуждена. Я считаю, что мистер Пенроуз вполне подходящий жених.
Положив локти на подлокотники и чуть прикрыв лицо руками, Леон внимательно смотрел на Ариэл. Наступило неловкое молчание.
— Ну хорошо, — смущенно сказала Ариэл, — он единственный мужчина, которого я знаю. Других кандидатов в женихи у меня нет.
— Ясно. И все же мне не совсем понятно, к чему такая спешка.
— Почему спешка? Может, это мой последний шанс. Большинство женщин моего возраста уже давно замужем и имеют кучу детишек мал мала меньше.
Ариэл жестом продемонстрировала в воздухе эту кучу детишек.
— Ну что же, им повезло, — сказал Леон, натянуто улыбаясь. — Скажите мне, а что это за возраст, когда остается последний шанс?
Он оценивающе посмотрел на Ариэл, пытаясь угадать, сколько ей лет.
— Двадцать пять, — ответила она, гордо вскинув голову.
— Ах, двадцать пять. Значит, вы считаете себя старой, не так ли?
— Да, я такая же старая, как и вы.
— Однако с возрастом вы не стали более сдержанной на язык. Советую поменьше болтать, если хотите подцепить мужа.
Ариэл подалась вперед, и Леону показалось, что она опять ударит его, но девушка снова откинулась в кресле и внезапно рассмеялась, проглотив и это его замечание.
— Вам бы все шутить, — сказала она, устраиваясь поудобнее. — Слышала бы вас моя мать. Для нее отсутствие мужа и детей — дело нешуточное.
— Ваша мать? Так вот в чем секрет.
— Это вовсе не секрет. Дело в том, что я должна выйти замуж по финансовым соображениям. Я здесь ни при чем, — поспешила добавить Ариэл, заметив на лице Леона насмешливую улыбку.
— Тогда кто же? Пенроуз? — спросил Леон с разочарованием, решив, что она одна из тех женщин, которые охотятся за большими деньгами.
— Конечно, нет. — Ариэл тяжело вздохнула, немного помолчала и, наконец, решившись, добавила: — Ладно. Я это делаю исключительно для своих родителей. Мне надо обеспечить их будущее.
Возможно, она и не охотница за деньгами, а просто немного легкомысленна.
— Понятно, — сказал он. — Они не удосужились накопить денег, чтобы обеспечить себе старость, и сейчас вы играете роль жертвенной овцы, чтобы помочь им. И вы хотите, чтобы я в это поверил?
— Вовсе нет! — воскликнула Ариэл с обиженным видом. — Вы должны мне верить. Я говорю правду. Мой отец — баронет, и он был известным преуспевающим врачом. Он всю жизнь заботился о семье, откладывая деньги на черный день и занимаясь инвестициями. Он бы продолжал делать это и дальше, если бы…
— Если бы что? — поинтересовался Леон.
— Если бы судьба не распорядилась иначе.
— Звучит впечатляюще, — заметил Леон. — Мне бы хотелось знать все в подробностях.