Из-за полученного воспитания она полагала, что удел всех и каждого угождать ей. Но споры с тремя другими девушками и Хавизией со временем научили её смирению, великодушию и терпимости. Она больше не требовала лучшие куски мяса, сидя за общим столом, и не била служанку за малейшую оплошность. Став кроткой и милосердной, она завоевала полное расположение Джулианы. Поэтому-то Джулиана и не могла позволить Грэю де Валенсу причинить боль подруге.
— О, я совсем забыла, зачем пришла. Твоя матушка сказала, что пора одеваться.
— Гром небесный! Еще куча времени. Мне нужно поговорить с тобой о…
— Думаю, что твоя матушка сделала поправку на время, необходимое для того, чтобы убедить тебя спуститься. Если она сейчас начала напоминать тебе, то, значит, только через час ты спустишься в свою комнату и облачишься в великолепное платье. Ну же, Джул, идем. Я всегда знала, что мне уготован замечательный мужчина, и теперь Господь дал мне его. Я хочу разделить этот счастливый день вместе с тобой. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
Джулиана вздохнула, услышав льстивые нотки в голосе Иоланды. Подняв руки, демонстрируя свое поражение, она сказала:
— Тогда я пойду сейчас, поскольку покоя мне не видать. После тебя она пришлет Лодин, затем Бертрад и так по кругу.
Смотря на горящие глаза Иоланды, на её ликующее лицо, она сдержалась и не стала изобличать де Валенса. Его внимание, казалось, восстановило былую веру Иоланды в свою собственную значимость. Вряд ли она спокойно восприняла рассказ Джулианы, скорее всего, упрекнула бы её в ревности. Ну что ж, придется попытаться разрушить его коварный замысел, не вмешивая в это подругу.
Закрыв комнату на ключ, Джулиана спустилась в свою спальню, фыркая и бормоча презрительные высказывания в адрес расфуфыренных рыцарей. Облачившись в бело-золотое платье Добродетели, она направилась в комнату Лодин и Бертрад, чтобы помочь сестрам с их нарядами. Лодин была все ещё слегка расстроена из-за того, что звание Королевы Любви и Красоты перешло к Иоланде, но посветлела, надев свое рубиновое платье. Представляя Целомудрие, Бертрад облачилась в бело-голубой наряд. Джулиана возмутилась, когда Лодин стала настаивать на том, чтобы расплести ей волосы, ранее уложенные в косы.
— Джул, мы — незамужние девушки. Мужчинам нравится смотреть на длинные развивающиеся женские волосы. Это пробуждает в них пыл, а я намерена многих из них предать страстному огню. Вот твоя диадема.
Джулиана ворчала, позволяя Бертрад расчесывать свои волосы, а Лодин в это время прикрепляла себе на голову убор из золота и жемчуга. Она бурчала, не останавливаясь, всё время, пока следовала за сестрами из замка, чтобы присоединиться к гудящей, словно улей, группе девиц на турнирном поле. Повсюду вокруг них, в палатках и позади ограждений, собралось множество гуляк самого разного происхождения.
Стоило ей увидеть бутафорский замок, как ворчание тут же прекратилось. Плотники Уэллсбрука построили точную копию замка и разрисовали ее белой и золотой краской. Позади фасада были подмостки, на которых будут находиться леди, словно на зубчатых стенах. Оттуда они будут забрасывать карабкающихся рыцарей цветами и пирожками.
Служанка вручила Джулиане корзину, заполненную этими метательными снарядами. Какое иллюзорное оружие, подумала Джулиана. Покусывая губу, она изучила содержимое корзины, затем надела её на руку и сделала шаг в сторону замка.
— Я вернусь через минутку. Забыла свой платок, — бросила она Лодин через плечо.
— Джулиана!
— Я сказала, что вернусь.
— Если ты сбежишь, я заставлю тебя пожалеть об этом, — выкрикнула Лодин ей вдогонку.
Верная своему слову, она вернулась как раз вовремя, чтобы успеть войти в бутафорский замок и вскарабкаться по лестнице на подмостки. Протиснувшись мимо нескольких молоденьких девиц, она заняла свое место между Иоландой и Лодин. Едва она успела хорошенько устроиться, как глашатай объявил о приближении рыцарей.
Со стороны палаток и ограждений донеслись приветственные возгласы.
Глаза Джулианы изумленно распахнулись, когда она услышала раскат грома. Но это был вовсе не гром; это был стук копыт исполинских боевых коней. Рыцари длинным строем приближались к ним, высоко держа свои знамена, размахивая мечами и выкрикивая боевые кличи. Некоторые дамы издавали пронзительные вопли, приветствуя рыцарей, но Иоланда убедила всех подождать, пока мужчины не подойдут поближе, на расстояние, пригодное для метания.
— Пора, леди! Защитим себя! — закричала Иоланда, как только первый рыцарь достиг этого рубежа.
Град цветов и пирогов посыпался на головы мужчин, а оруженосцы уже тащили лестницы. Сэру Люсьену удалось установить свою лестницу чуть ниже Лодин, но девушка схватила и отшвырнула её назад под одобрительные возгласы своих подруг. Джулиана оставалась неподвижной, наблюдая за происходящим. Она пристально рассматривала толпу рыцарей до тех пор, пока не обнаружила Грэя де Валенса во главе группы, несущей лестницу к стене под Иоландой.
— Теперь самое время, — сказала она себе.
Схватив цветок, она без особого рвения швырнула его в рыцаря, который с трудом стоял на одном из нижних зубцов. Рядом с ней Бертрад отпихнула одного из мужчин, который тут же упал под оглушительных хохот своих соратников. Толпа девушек разразилась одобрительными криками, когда еще одна лестница была отброшена от стен замка.
Джулиана ни на секунду не спускала глаз с де Валенса. Грэй распорядился, чтобы его люди держали лестницу снизу, поэтому, несмотря на все старания, Иоланда так и не смогла её сдвинуть. Неожиданно вперед продвинулась пухленькая Лодин, заставив Иоланду отодвинуться прочь от лестницы. Иоланда, одарив нахалку одним из своих фирменных взглядов — взглядом суматранской кошки, как стрела, рванулась вперед, пытаясь втиснуться между Лодин и лестницей. Чтобы предотвратить надвигающуюся схватку, Джулиана проскользнула между ними. Заметив, что Грэй снял с головы шлем, Иоланда и Джулиана стали усердно швырять в него свои снаряды.
Сняв с головы кольчужный капюшон и обнажив волосы цвета лунного сияния, он начал подниматься. Грэй успешно уворачивался от пролетавших мимо пирогов. Цветы, хотя и попадали ему в лицо, не сдерживали порывов упорного рыцаря. Он посмотрел наверх, затем дал сигнал товарищам следовать за ним.
— Вперед, к прекрасной Королеве Любви и Красоты! — закричал он.
Мужчины отозвались громким эхом, и очень скоро вдоль всего сооружения показались взбирающиеся рыцари. Защитницы пронзительно визжали и усиленно оборонялись, изливая вниз бесконечные потоки из цветов и сдобы. Грэй был уже совсем близко, когда Джулиана поставила под ноги свою полупустую корзину. Иоланда издала торжествующий крик, наблюдая, как над деревянной стеной показывается его голова.
Джулиана наклонилась, доставая что-то из корзины. Когда она выпрямилась, Грэй уже вскарабкался наверх и вытянул руки, чтобы получить свой приз — Иоланду. Среди рыцарей послышались одобрительные восклицания вперемешку со смехом. Грэй развел руки шире, стремясь схватить девушку, забрасывающую его лилиями. Ухмыляясь, он уже, было, почти достиг цели, как внезапно Джулиана встала между ним и Иоландой.
— Прочь, сатанинское отродье, — произнесла она, запуская ему в лицо кастрюлю с маслом.
Он захлебнулся и, с трудом дыша, стал отплевываться, перегнувшись через край стены. Но тут же выпрямился и, слегка пошатываясь, вытер масло с глаз. Джулиана, увидев, что он распознал свою обидчицу, хладнокровно ударила его по голове схваченной за кость говяжьей ногой. Масло брызнуло во все стороны. Грэй взревел.
— Джулиана, что ты делаешь? — крикнула Иоланда.
Грэй уклонился, избегнув еще одного удара.
— Гром и молния! — Он вытер масло со своей брони и впился взглядом в Джулиану. — Ей-богу, сущая ведьма!
— Лучше уж быть ведьмой, чем бесчестным мужчиной, — ответила Джулиана и снова ударила его по голове.