Началось все после самоубийства матери, Денису тогда было лет десять. Эта женщина, похожая на цаплю из-за длинных худых ног, перерезала вены в ванне, рано утром, дождавшись, когда сын уйдет в школу. Молодой человек до сих пор помнит ту смесь равнодушия и смущения, что он испытывал при виде обнаженного тела матери, утонувшего в красной воде при выключенном свете. Отец рыдал несколько часов и прижимал его голову к своей груди, поглаживал, что-то неразборчиво говорил и всхлипывал, поливая волосы Дениса соплями и слюной. После того дня что-то в голове русоголового мальчишки сломалось, он и по сей день не догадывается, что именно.
Чуть позже ему стало известно, что мама была зависима от героина. Отец был в курсе этой проблемы, но бороться не решался, попросту боялся, что запреты лишь усугубят ситуацию. Мать умела скрывать свой маленький секрет, выглядела до безобразия нормально, хотя излишняя худоба и глубокие морщины на лице в тридцать пять прямо намекали на то, что с ней что-то не так. И когда ее не стало, весь этот «парфюм» нормальности, которым она опрыскала их двухкомнатную квартиру, не выветривался еще пару лет. Денис перерыл все комнаты, когда осознал, что больше не может жить с этим запахом, не может больше ощущать такую пустоту в груди из-за его пагубного воздействия. И источник запаха оказался спрятанным под плинтусом в глубокой трещине, что разрослась из-за древесных червей. Маленький прозрачный пакетик, наполненный каким-то порошком. Денис прижал его к носу и не отпускал до тех пор, пока весь запах от него не стал переливаться через края легких. А потом пакет стал мокрым. Из-за слез. Мамин «парфюм» выветрился, улетел через открытую форточку.
Каждый год в день ее смерти он употреблял толику этого порошка, смазывал им кончик языка, ноздри, как какой-то целительной мазью, и чаще всего совершал подобный ритуал перед сном. До пятнадцати лет он делал это слишком редко, чтобы называть зависимостью. Героин даже почернел, стал грязно-бежевым. Но от этого не менее привлекательным. Денис стал употреблять его все чаще и чаще. Сначала раз в месяц, потом количество употребления участилось до одного в неделю. И в один прекрасный момент порошок иссяк, потому что хозяин стал принимать его внутрь, как какой-нибудь сахар во время чаепития. Денис понял, что таким образом сделал себя ближе к ней, стал частью ее самой, той женщины с ногами, как у цапли. И не убегал от подобных мыслей. Наоборот, ему нравилось об этом думать, нравилось представлять себя в теле матери, в той ванне, наполненной кровью.
И за день до своего приезда сюда, в этот поселок, он лег в ванну, наполненную прохладной водой, включил музыку какого-то безыменного рэп-исполнителя и стал мысленно рисовать на своем запястье рану, а из нее выкачивать темную венозную кровь и разбавлять ею чуть ржавую воду. От этой мысли тело наполнилось эйфорией, как после долгой мастурбации. Цунами облегчения и громкий вздох. Героин закончился, и Денис стал заменять его другими веществами, более легкими и доступными, которые он мог позволить на свои имеющиеся деньги. Чаще всего это был кокаин, в редких случаях морфий. Сначала он все это просто вдыхал носом, позже стал экспериментировать и добавлять в курительную трубку. Поначалу это вызывало ужасные приступы кашля, которые растягивались на несколько часов, а бывало и на целые сутки, но организм потихоньку привык и стал просто наслаждаться подобным времяпрепровождением.
Несколько лет Денис объяснял свою зависимость детской травмой, причиненной суицидом матери. Но недавно это объяснение стало уж слишком банальным и нелогичным. Он перестал думать об этой женщине, понял это не сразу, лишь после долгих раздумий над самим собой. Теперь Денис представлял только себя, никого более. Все это наслаждение испытывалось только из-за получения наслаждения, ни единого скрытого смысла, вся боль осталась в прошлом. Отныне только он, и его отвратительный мир.
Сигнал автомобиля: он остановился, чтобы не сбить молодого человека, как шар для игры в боулинг. Денис смотрит на него с презрением, умоляет не останавливаться, продолжить свой путь, но водитель неугомонно давит на педаль тормоза, стискивает зубы, просит парня поторопиться. И Денис идет, перебегает дорогу и идет в сторону дома, сжимая кулаки в карманах своего полицейского мундира.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ