Дмитрий будто тоже насторожился. Это было видно по его напрягшемуся лицу и бегавшим желвакам. В тени он казался гораздо старше свои лет, а обильная щетина вот-вот должна была превратиться в бороду и смыть с него всю мальчишескую миловидность. В данный момент Денис не видел в глазах этого парня того самого взгляда убийцы, безумства «плохого парня», что он наблюдал, когда встретился с ним впервые. Дима боялся, ничуть не меньше, чем Денис. Пытался скрыть это беспокойство за толстым слоем хмурости, но выходило смехотворно и наигранно. Но Денис не переставал видеть в нем того монстра, что стрелял на вершине грязного склона посреди проливного дождя и крикливой сирены. Не забудет, как у ног этого парня лежал мертвый цыганенок и безучастным замершим взглядом смотрел на обезумевшего от ужаса Дениса.
И сейчас этот монстр шагал перед ним, а он шел за ним, как за каким-то, мать его, другом. Шел молча, коленки дрожали, а глаза скромно ощупывали разрушенные пылающие кварталы. Денису было так стыдно за подобное состояние дел, что он просто замер на месте и, сдвинув брови на переносице, принялся смотреть на удаляющегося от него Дмитрия, надеясь, что тот просто исчезнет, не даст Денису съесть себя из-за охватившего чувства совести. Но тот сразу же ощутил, что его спутник остановился. И сделал то же самое.
Дима удивленно обернулся и с непониманием взглянул на Дениса. Денис вздрогнул, потому что увидел в глазах этого человека что-то похожее на злость, что была в его глазах в ту самую ночь, на том холме. Кулаки самопроизвольно сжались. Чего он ожидал? Нового нападения? Выстрела в упор? Что мог сделать этот парень в синем «кенгуру»? Он ничего не сделал. Просто развернулся и посмотрел. Как на идиота. Как на труса. Как на плаксивую девочку с розовыми бантиками на голове. Впервые Денис ощутил себя крошечной чихуахуа, которая сжалась в углу перед бешеной овчаркой, что захлебывалась слюной. Стыд. Сплошной стыд. И Дима видел все это. Видел насквозь, потому что ухмыльнулся, с издевкой. Он насмехался над ним. Но, возможно, чуточку жалел.
Денис сжал кулаки еще сильнее и вобрал в себя побольше воздуха. Потом резко выдохнул. И слезы потекли по щекам. Самые настоящие. Горячие, как все вокруг. Он плакал и смотрел на этого насмехавшегося парня в синей кофте с капюшоном. Он не знал, что вынудило его заплакать. Ему не было грустно. Только страшно. По-настоящему страшно. Но ведь страх не вызывает слезы. Он не должен их вызывать.
Дима подошел к нему. И обнял. Просто и без каких-либо слов.
— Все нормально, — сказал он. — Это обычное состояние.
Ладони Дениса резко дернулись и врезались в грудь Дмитрия, оттолкнули его от себя на пару метров. Молодого полицейского жалел монстр, тот, кто еще десять минут назад прижимал к его горлу пистолет, пытался убить. И теперь этот монстр обнимает его, умудряется быть таким спокойным и уравновешенным.
— Да что с тобой не так, черт возьми?! — всей силой горла закричал Денис и снова врезался ладонями в грудь Димы. — Что?! — слез стало еще больше, это было настоящее рыдание, нервным срыв, который невозможно контролировать.
Денису стало больно, началась ломка, которая дробила каждую кость невидимым молотком. И боль эта вызвана эмоциями, что лились из него таким водопадом, что парень боялся, что умрет от истощения прямо здесь, потому что вместе со слезами из него выйдет вся жидкость.
Дима просто молчал и с незаметной улыбкой смотрел на него. Но не издевался. Не осуждал. Денис понял, что тот испытывает толику сочувствия, понимания. И от этого безумство мыслей только усилилось. Хотелось наброситься на этого парня, избить так, что на нем не останется ни малейшего живого места, лишь бы не видеть этого омерзительного спокойствия. Монстры не должны так выглядеть. Не должны жалеть того, кого пытались убить. Такого не бывает.
— Я видел тебя, — начал Денис, но сказал это так тихо, что даже сам не расслышал собственного голоса. — Видел в том овраге. Ты стоял у обрыва и стрелял в тех, кто пытался выбраться. Даже в детей. Просто нажимал на курок, не задумываясь, кто ползет к тебе и беспомощно протягивает руку.