Виктория сжалась в комочек рядом с молодым человеком, поджала под себя худенькие ножки, уткнулась носом в стекло и бесшумно посапывала, изредка бормоча что-то себе под нос, явно текст одной из своих любимых песен. Денис же долгое время лежал и молчаливо наблюдал за ней, боялся, что если он закроет глаза, то девушка исчезнет, что ее кто-то заберет, а ему придется вновь остаться одному посреди этого безлюдного города: худший кошмар из всех существовавших. Это была не симпатия, не влюбленность. Обычное желание не быть без никого. Страх одиночества. Поэтому он так привязался к ней, непростительно сильно. Денис боялся, что девушка может неправильно понять его действия по отношению к ней, его глупые фразы. Буквально только что он бросил грязные слова в ее сторону, когда они обсуждали любимую композицию девушки. «О чем ты только думал, когда говорил это дерьмо? Видно, что я задел ее этим. Музыка слабая сторона души Вики. Ты должен быть осторожен в данной теме». Отсюда она казалась крохотным существом, эмбрионом, который стал настолько уязвимым, что даже слабое дуновение ветра могло, как казалось юноше, убить девушку.
«Ни единой мысли о доме, даже об Алисе. Все стало таким размытым, таким отдаленным. Будто этого и не существовало никогда. Только дождь, я, выключенное радио... И Вика. Никого больше».
Он достал из кармана брюк помятый телефон. Денис аккуратно повертел его в руках и попробовал включить, хотя не надеялся, что тот заработает. Действительно, ни капли зарядки в аккумуляторе устройства не осталось, сейчас смартфон бесполезная игрушка, которой можно разве что вырубить какого-нибудь монстра снаружи ударом по голове. Хотя вряд ли после такого смартфон останется целым, разлетится, как песочный замок на ветру. Он прижался затылком к спинке водительского кресла и ушел из реальности в мир снов. А за окном продолжал идти дождь, усиливавшийся с каждой минутой.
***
Ему приснилась Алиса. Длинные каштановые волосы девушки были спутаны, как после пробуждения, и это смотрелось достаточно мило. Она сидела на подоконнике, в комнате, которую Денис ни разу в своей жизни не видел, а если и видел, то вряд ли запомнил. На теле одно лишь нижнее белье, ткани было настолько мало, что она практически ничего не покрывала собой. Алиса купила это белье в день его рождения и надевала только в тот день, больше на ней никогда не было чего-то эротического. Девушка была очень скромной, и эта скромность редко пропадала, когда она оставалась наедине с Денисом. Даже в постели она не ощущала себя свободной и без скованности. И эту особенность она никак не могла объяснить. Но это нижнее белье, почти невидимое разрушило ее невинный образ. Молодой человек помнил этот взгляд, раскованный, сексуальный настолько, что он был готов кончить от одних лишь ее глаз. И, видя ее в этом сне, он надеялся, что увидит подобный взгляд, со стольким же количеством желания. Но взгляд Алисы был пустой. Безжизненный.
Она смотрела в окно, даже не двигала подбородком. Если бы за окном не бегали облака и не летали городские птицы, Денис подумал бы, что оказался внутри фотографии, где единственное живое существо — это он.
— Алиса, — он не знал, что сказать ей, как объяснить свое отсутствие, причины. Смог лишь произнести это имя, коротко и нежно.
Хотелось подбежать к ней, вновь обнять и целовать до тех пор, пока на губах не возникнут мозоли: впервые появилась такая тяга, столько эмоций к ней. Но чем больше он смотрел на нее, тем больше Алиса переставала быть узнаваемой, стала кем-то чужим, как эта комната. И Денис сделал пару шагов назад, в сторону двери.
— Ты уже уходишь? — прошептала она и устремила на него свой взгляд.
«Она плакала. Все это время, что я стоял рядом».
— Почему ты не сказал, что умер? Почему заставил меня ждать? — ее голос дрогнул и почти плакал, но она держала себя в руках и даже не шевелилась, хотя эмоции внутри нее кипели, как в котле.
— Я здесь, перед тобой, — в непонимании раздвинул руки он. — Я не умер. Это все не так.
В шее что-то пульсировало, ползало, двигалось в различных направлениях. Возник неприятный зуд, и юноша быстро прижал ладонь к этому месту. Пальцы нащупали шершавое вздутие, горячее, как уголек, вытащенный из костра. Когда его взгляд переместился на руки, то парень чудом сдержал панический возглас от увиденного. Руки покрывали фиолетовые покраснения, какие бывают у давних трупов, что длительное время пролежали в холодильной камере. Вены повылазили наружу и покрывали каждый сантиметр кожного покрова, как слишком креативные татуировки. Вены дышали, в буквальном смысле этого слова. Сжимались, разжимались, без какой-либо синхронности. Денис стал в страхе оглядывать все свое тело и осознал, что он весь покрыт подобными «татуировками», они расползались по нему, как маслянистая жидкость, вылитая на голову, вгрызались в плоть, как черви. И юноша ощущал каждое их движение, каждый укус.