— Если бы знала, что будет такой дождь, не красилась бы вовсе.
— Ты умеешь не красить глаза? — съязвила Карина.
— Ну, иногда я выхожу из дома без «смоки», но это редко. Знаю, это вредно для кожи век, но ничего не могу с этим поделать. Кажется, я такая же чокнутая, как и ты.
— Нет, я нормальная. А вот ты действительно чокнутая. И не потому, что ограбила угольную шахту и рисуешь углем вокруг глаз черные круги, а потому что тебя слишком легко убедить.
— Да? С чего ты взяла?
— Думаешь, что я обижаюсь на тебя из-за того, что ты ушла из моего проекта? П-ф-ф. Ничуть. Просто надо было надавить на жалость, иначе бы ты не поехала со мной. Но... Я и сама думала все это завершить и как можно скорее. Все, что я снимала, показывала другим людям... — Карина набрала в легкие побольше воздуха и громко вздохнула. — Это отвратительно. Крайняя мерзость. Я думала, что таким образом помогала людям понять правду, а выяснилось, что просто развлекаю их. Люди любят кровь и зрелище. И я им это дала. Все эти репортажи, трупы, улики, ложь и надувательство — я от всего этого устала. Правда. И до сих пор не понимаю, почему везу этот материал людям, которых даже в лицо ни разу не видела. Что я от этого получу? Жалкие пятьдесят тысяч? А дальше что? Дальше ничего. Тупик. Я зашла в тупик. Моя психика окончательно разрушена. То, что я видела, не выветрится из головы до окончания жизни. И мне даже радостно, что ты ушла раньше. У тебя будет шанс все это забыть.
— Карина, я прекрасно знаю тебя, знаю, как не знает никто. Мы знакомы с десятилетнего возраста, уже почти одиннадцать лет. Это большой срок. Я видела, что с тобой происходило. Чувствовала все, что чувствуешь ты. Знаешь, до сих пор помню тот день, когда ты прибежала ко мне с третьего этажа, громко-громко стучала в дверь. Я увидела тебя всю в синяках, с разбитой губой. Ты просила никому не звонить, умоляла молчать, и тебе было плевать, что это сделал отец.
— Я могла спуститься к тебе в любое время, и ты никогда не оставляла меня за порогом, всегда впускала в свой дом, как родную сестру, — Карина нарисовала на лице мечтательную эмоцию. — Но мои родители заранее прописали мою судьбу.
Она грустно посмотрела куда-то в сторону и снова вздохнула. Вика приготовилась слушать ее историю, которую слышала уже сотню раз, если не больше. Карина рассказывала об этом постоянно, как в первый раз, словно таким вот образом пыталась отреставрировать старые воспоминания.
— Смутно помню тот день. Кажется, они задолжали кому-то, точно не помню кому именно. Вроде дилеру. Тот подгонял им наркоту. Он пришел, совершенно спокойно вошел в квартиру, достал из рюкзака обычный топор. Сначала зарубил отца, а потом мать. Я спряталась в шкафу и молча смотрела на все это. Даже не испугалась. Было какое-то затишье, какое случается перед грозой.
— Поэтому сейчас ты здесь. Едешь за этими деньгами, снимаешь всю эту дрянь и выставляешь напоказ. Я ушла, потому что не могла смотреть на все это. Потому что видела, что с помощью этих репортажей ты возвращаешь себя в тот день, когда родители были еще живы.
— Да, я спятила. И что? — спокойным тоном сказала та и внимательно взглянула на подругу. — Что от этого изменится? Ничего? Я уже все сделала.
***
Автобус остановился возле станции метро и довольной походкой покатил дальше, оставив своих самых последних пассажиров посреди пустынной улицы. Метрополитен уже был закрыт, поэтому добираться до дома в позднее время суток будет задачей не из самых простых. Автобусы скоро перестанут ходить, останутся лишь некоторые наземные поезда, относящиеся к внешнему метро, но до тех еще следует добраться. Карина вряд ли отважится провожать девушку до дома, Виктория уже заранее продумывала в голове свой обратный маршрут и хотела плакать от того, что дорога займет около часа, а через пять часов необходимо проснуться и отправиться на работу. Еще никогда встреча с, фактически, родным человеком не вызывала столько неудобств и разочарования. Хотелось извиниться, помахать рукой, добежать до самого последнего автобуса, запрыгнуть в него и умчаться подальше от этого места.
Чем она думает? Зачем соглашается идти туда, где их, по всей видимости, не ожидает и процента хорошего? Там будут незнакомые ей люди, с непонятными мотивами и планами. Но Карина не беспокоилась вовсе. Сначала выражала на лице что-то вроде нервозности, но затем, когда их разговор в автобусе сменился тишиной, превратилась в противное умиротворенное существо (так обычно выглядят те, у кого сегодня день рождения или кому подарили собаку). Карина не была похожа на ту, кто не знает, что ждет впереди. Виктория чувствовала, что девушка что-то утаивает, и эта встреча несет нечто большее, чем просто купля-продажа видеоматериала. Но Карина не собиралась что-либо рассказывать, лишь изредка обобщала уже и без того известные факты.