Когда парень закончил и стал застегивать ширинку, то неожиданно услышал странное шевеление где-то в глубине зарослей. Несмотря на отсутствие листвы, разглядеть кого-либо среди этих кустов было невозможным, а в такой темноте тем более. Юноша сначала подумал, что ему это всего-навсего показалось. Но шевеление повторилось и с такой силой, что даже медведь действует тише. Денис достал из верхнего кармана миниатюрный фонарик и направил его яркий свет вперед, чтобы понять, кто так шумит у него перед носом. Белый луч нащупал чью-то спину. Из темноты выплыли малиновая рубашка в клетку и кудрявые рыжие волосы.
— Вы в порядке? — молодой полицейский обратился к прячущемуся мужчине, но ответа не последовало.
Присмотревшись, парень заметил, что этого человека что-то привлекло, что лежало на земле. Денис подошел чуть ближе и полностью осветил мужчину в малиновой рубашке. И когда юноша понял, чем тот все это время был увлечен, то сразу же отпрянул, чуть было не упав на задницу.
Мужчина рвал зубами тело какой-то женщины, отрывал от нее кожу в области шеи, и когда он ощутил прикосновение света фонаря на своей коже, то тут же повернул голову в сторону Дениса. Молодой человек увидел, как из его рта торчал кусок человеческого мяса, слишком большой, чтобы его проглотить с первого раза. Денис даже не знал, что ему следует делать в первую очередь: либо панически звать на помощь, либо просто бежать без оглядки, чтобы не видеть этого кошмара наяву. Мужчина в малиновой рубашке оставил свой «ужин» и теперь был увлечен только стоявшим напротив него Денисом, который даже не смел двигаться с места. Ему хватило одного шага, чтобы добраться до юноши и запрыгнуть на него, как дикий зверь.
Парень только сейчас вспомнил, что может кричать, но уже было слишком поздно, так как зубы мужчины с аппетитным хрустом вонзились в его шею и с легкостью пронзили гладкую кожу. Молодой человек не сразу ощутил боль, сначала было жжение, как после ожога, а потом некое головокружение, как от тошноты. При этом крики вырывались изо рта самопроизвольно, они были хаотичными, несвязанными между собой. Рука Дениса автоматически нащупала пистолет. Да, тот по-прежнему был при нем, целехонький, с пятью патронами, которые юноша надеялся не использовать в ближайшие пару недель. Но планы изменились. Дуло пистолета направилось к нападавшему, но выстрел произошел еще до того, как парень нажал на курок. Мужчина в малиновой рубашке дернулся, что-то крикнул, что-то, что отдаленно напоминало «Мы все умрем!», затем навалился всем своим весом на по-прежнему кричащего Дениса, который еще не был в том состоянии, чтобы понять, что только что с ним произошло.
— Твою мать! — послышался голос Михаила. — Нам нужна помощь! Скорее!
Но вместо озабоченных криков Денис услышал похожие возгласы, которые только что вырывались из его залитого кровью горла. Кричали все: мужчины, женщины, дети. Молодой человек слышал каждого, хотя вся эта паника превратилась в один звук, и она своей силой могла разбить даже самый крепкий стакан. Михаил бросился к Денису и потянул новичка за руку, пытаясь поднять его на ноги.
— Вставай, мать твою! Вставай! — тяжело дыша, прорычал он. — Господи! Да что же это такое творится?! Твою мать!
Раздались выстрелы, слишком тихие, чтобы заглушить крики толпы. Но они повторялись многократно и не собирались останавливаться. Постепенно им все же удалось усилить свою мощь и стать толику громче, что могло значить только одно: количество людей существенно уменьшилось.
Денис не помнил, как оказался на ногах. Перед глазами была дымка, шея горела, будто ее облили едкой кислотой, а тело вибрировало, как мобильник. Михаил прижимал его к себе и насильно заставлял двигаться, идти вперед. Под ногами чувствовались сухие ветки, они цепляли ноги, как щупальца осьминога, заставляли спотыкаться, падать. Но молодой человек послушно двигался дальше, вслушивался в ужасающую музыку окружающего мира, что была схожа с композицией «разразившаяся война».
Они вышли на дорогу, капитан полиции повел их дальше, фактически, тащил Дениса на себе. Молодой человек перестал чувствовать нижнюю часть тела, лишь текшую по шее и груди горячую кровь, которая навсегда испортила его чистенький мундир. Боль была искусственной, какой-то подавленной, будто ее и не было вовсе. Она ощущалась в первые минуты после укуса, а затем словно исчезла, остались только смутные отголоски.