— Так и есть. Вы хотите переубедить меня? — настороженно уточняю я. Несмотря на то, что контрабандисты, вопреки своей сомнительной репутации, показали себя вполне достойными людьми, мой опыт подсказывает, что первое впечатление часто оказывается обманчивым.
— Никто не собирается препятствовать твоему решению, — успокаивает меня Шакал, заставив невольно выдохнуть с облегчением.
Мне совершенно не хочется привлекать внимание местной стражи, даже имея на руках легальный пропуск. Малейший инцидент может спровоцировать цепь событий, которая вынудит меня скрываться по всему острову.
— Я лишь хочу отметить, что ты проявил себя как смышлёный и несомненно одарённый боец. Такие люди — редкость, и они всегда найдут место в моей команде, — продолжает Шакал. — Наше судно пробудет в порту Мадрида ещё семь дней. Если твои планы изменятся или решишь начать новую главу своей жизни, мы с радостью примем тебя на борт. На этот раз с более выгодными условиями и долгосрочным контрактом.
— Буду иметь в виду, — киваю я.
— Удачи тебе, Синдбад, чёртов счастливчик! — смеётся Шакал, протягивая мне руку.
Ответив на рукопожатие, я прощаюсь и с Дубом, получаю причитающийся мне солидный мешочек с Е-баллами и растворяюсь в бурлящем людском потоке. Наконец-то! Я добрался до столицы Пятиморья после всех испытаний и опасностей. Остаётся осмотреться, собрать информацию и определить дальнейший план действий. Что ж, посмотрим, какие тайны скрывает сердце Мадрида…
Однако не успеваю я даже покинуть территорию порта, как мой обострённый слух улавливает обрывки разговора между посетителями города.
— Слыхали о событиях прошлой недели? Энрике отравили!
— Не может быть! Кто посмел поднять руку на такого человека⁈
— Кто же ещё, как не спартанцы, проклятые ими дни!
Я только качаю головой, усмехаясь про себя. Разумеется, виноваты непременно спартанцы — извечные враги фракции. Наверняка и протекающие крыши, и прокисшее пиво — тоже дело рук «коварных восточников».
— И это ещё полбеды! Хорошо, хоть этого подлого отравителя схватили и заточили в самые глубокие подземелья тюрьмы.
— Так им и надо, этим восточным выродкам!
Стоп. Схваченный спартанец? В Мадриде? Абсурд какой-то. Здесь не должно быть никого из наших, кроме меня. Хотя… может, это какой-нибудь перебежчик? Узнал о существовании Спарты и решил «помочь» своим способом?
Нет, слишком неправдоподобно.
А что, если это правда? Необходимо проверить любой ценой!
— Аркаэла? — еле слышно шепчу я, обращаясь к своей тени. — Похоже, в нашей туристической программе по столице появился ещё один обязательный пункт посещения.
Глава 6
— Пу-ру-ру, — едва слышно произнес он, вглядываясь в пустоту камеры. Никогда бы он не подумал, что завершит свой путь в промозглом каменном мешке, где лишь сырость да мрак составляют ему компанию.
В дальнем углу темницы размеренно капает вода, отсчитывая бесконечные мгновения плена. Только этот монотонный ритм позволяет ему сохранять ощущение времени. Иначе измученный разум неизбежно начал бы порождать одну безумную фантазию за другой, окончательно теряя связь с реальностью.
Очередной тяжёлый вздох сорвался с его губ.
Не так должен заканчивать свой путь правитель целого региона. Совсем не так.
Энрике прекрасно понимал, что никогда не был безупречным Лордом. Впрочем, кто может претендовать на такое звание? Каждый Лорд — лишь человек, обречённый на ошибки: незначительные, существенные, а порой и непоправимые.
Когда же он допустил тот роковой просчёт, что превратил его из повелителя в узника собственных подчинённых?
Может, это произошло в момент назначения Бенедикта главой Совета Мадрида? Или когда он согласился с предложением поставить Каспера вместо потерпевшего неудачу Адмирала Клея? А возможно, корни его падения уходят ещё глубже?
В этой скучной и полностью изолированной камере, отрезанный от мира, Энрике может только размышлять, анализируя прошлые события, выискивая упущенные шансы и роковые просчеты. Только так его разум мог выдержать удушливое одиночество и не сойти с ума.
Хотя, справедливости ради стоит отметить, что порой ему казалось, что у него уже съехала крыша.
Энрике стали посещать видения. Он так часто мысленно общался с персонажами из своего прошлого, что они стали обретать вполне зримый облик. Он беседовал с Бенедиктом, требовал отчета от Каспера и, как всегда спорил с упрямым адмиралом Клеем.