Покосившись на лежащего в компании Тушки Юрку, на полтонны суперсекретной техники, выдал:
— Самим нам не выбраться. Ждем спасательную команду. Не увидеть падение «Мишки» «Чайки» не могли, а значит, кого-то вскоре пришлют.
— Хорошо бы поскорее — есть охота…
Ей хотелось только есть — а мне уже жрать. Шесть «бодрячков», пусть и не на себя, кружили голову и сводили брюхо, сейчас я был согласен и на свежую крысу. Пошарившись по карманам, нащупал только горсть фантиков с чудом уцелевшей ириской, которую мигом попыталась присвоить Зайка:
— О! Конфетка!
Не успев сжать ладонь, чтобы предотвратить похищение, я сильным ударом выбил сладость из Инниной руки.
— Ты чего⁈
— Перед полетом девчонки жрали эту гадость.
— О-о! — протянула моя подруга, найдя конфету в кустах и вернув мне, — Думаешь, отравлено?
— А черт его знает! — признался я, пряча улику обратно в карман, — Разберутся. Но ты давай и сама, и до Тушки доведи, что лучше пока есть только проверенное.
— Так это наши же ребята угощали?‥
— Не факт. У Макса аллергия на мед, у Мишки болели зубы, Сашок просто сладкое не любит. Так что кто кого угощал еще неизвестно. Но лучше пока поостеречься.
Поднятые на прочесывание местности военные добрались до нас сильно затемно. С попить проблем не возникло — рядом в логу бил ключик, с помощью подручных средств нам даже лежачего Квадрата напоить удалось, но к встрече с поисковой группой мы уже дружно обгрызали молодую листву с веток, споря о достоинствах яблоневой древесины перед кленовой — как обычно, у четырех разных людей оказались разные предпочтения. Кроме голода нас донимали комары с мошкарой, слетевшиеся со всего леса на едва прикрытых идиотов — им-то никто не объяснил, что здесь застряла надежда всего человечества!
Юрка был плох, хотя, обсасывая сорванную специально для него лиственничную лапу, старался шутить наравне со всеми. С Тушкой тоже дела обстояли не очень: сотрясение — не игрушечки. Сначала она крепилась, но уже через час легла и больше не вставала, вынудив спасателей вытаскивать ее, как и Квадрата, из чащи на носилках. Нам с Инной, несмотря на резь в животах, пришлось оставаться на поляне до конца, чтобы проследить за выносом девяток. Впрочем, мы с ней, не особо церемонясь, разграбили группу несчастных (а попробуйте тащить четыре по сто с лишним килограммов по бурелому под наши грозные окрики!) на НЗ и надкусанную шоколадку, честно поделенные пополам.
А дальше — писанина, писанина, писанина: кто, что, когда, с кем… Только что покинутая Москва виделась только за решеткой предоставленной комнаты. Трое суток рапортов и допросов довели меня до цугундера — на сто раз повторяемые вопросы я начал огрызаться и хамить. Немного спасла положение явившаяся в место заточения майор Синицина — та самая подручная Забелиной, что сопровождала меня когда-то в Муромцево.
— Вас никто не обвиняет.
— Заметно! — окрысился я на ее примирительное замечание.
— Но нам надо определить, кто замешан.
— Я уже все написал и рассказал не по разу. Как ребята?
— Юрьев и Тушина идут на поправку в местном лазарете. С Гайновой все в порядке, синяки не в счет.
— Кто-то еще отравился?
— Нет. «Повезло» только вашему экипажу. Есть мысли, подозрения?
— Где был яд?
— В конфетах, ваши предположения оправдались. Сейчас мы выясняем, кто их принес.
— Однозначно не наши!
— Почему вы так считаете?
По новой затянул песню про аллергию Макса, зубы Мишки и нелюбовь к сладкому Саши. А на скепсис Синицыной взорвался:
— Черт с ним, давайте отбросим эти причины в сторону! Личные мотивы тоже отбросим — со всеми ними вся наша четверка была в ровных отношениях, никаких конфликтов, любовных треугольников или прочей глупости! Инженеры с пилотами вообще пересекались по минимуму — разработчики от КБ летали в основном только на первые окна, потом с нами чаще Потеевская выдвигалась. И я уже молчу, что с Максом и Мишкой я плотно дружу. Налицо может быть только попытка срыва нашей программы, — Синицина издала поощряющий возглас, намекая на развитие темы, — Планировать такое нелепое покушение мог лишь человек, слабо знакомый с нашими буднями, чего не скажешь ни о ком из их троицы.
— Поясните!
— Во-первых, наша гибель ничего не решит, — стал я загибать пальцы. — Как бы я сам себя ни ценил, но значимость Воронина для проекта многократно превосходит мою. Девчонки и Юра проходят по той же графе — мы все отличные исполнители. Не станет нас — ну, может быть, немного забуксует обучение новеньких, но разберутся в конце концов. Весь мой талант — в умении дать направляющего пинка, и то не всегда получается.