Уж на что Алексей Игоревич привычный к перлам Воронина, но и он поперхнулся на полуслове, услышав последний шедевр.
- Кто сосала? - спросил капитан, прокашлявшись.
- Забелина!
- Что?! - хором выдали мы.
Проф был мужчиной, что называется, в самом расцвете, но представить его в компрометирующей ситуации с мамой Младшего - даже у меня воображение забуксовало.
- Всю кровь, говорю, высосала, упырица проклятая!
- Гм... - мы с капитаном смущенно переглянулись, - Что ей не так?
- Опять Лизу Зарябину мне припомнила! Можно подумать, это я ее! Миша, сгинь с глаз, а то я не сдержусь!
Пришлось смываться, пока снова не попало за чужие грехи. Одно мучило - а с чего бы это у Угорина такой виноватый вид сделался?
Но даже одобрение с самого верха не сдвинуло Горбунова с места, как раз на начало декабря я планировал новую командировку в Оренбург, чтобы всласть поругаться с Геннадием Матвеевичем и его замом - при телефонных разговорах ощущения не те! Не знаю, с чего Воронин тянул на Руслану Евгеньевну - по мне так относительно вменяемая тетка! - лично моим персональным кошмаром стало общение с Южно-Уральским КБ. Питомцы Ветошкина - авторы нынешнего убожества - хотя бы быстро все делали, те уже трижды по моим замечаниям пересчитывали прочность, и в итоге классическая броня похудела до двадцати трех килограммов, а с моим игнором ножных и ручных пластин - до всех тринадцати! При полном сохранении начальных заявленных параметров! А Горбунова и его подчиненных приходилось постоянно шевелить.
В итоге с пулеметами - при всем разнообразии отечественных моделей мы остановились на изделии немецкого конструктора Иоганна Стагнера - и патронами к ним перегруз девятки составлял уже не двадцать шесть, а двадцать один килограмм, еще ведь обещанный Максом поворотный движок занял семь с половиной. Проф первоначальный Кудымовский вариант доработал, а потом прошелся напильником, убирая лишнее. Возможности тоже поурезались - ни о каком маневрировании в воздухе речи не осталось, но резко сменить направление прыжка экз теперь был способен. После гибели Перепелицына, которого твари поймали на приземлении - бесценно.
Когда я говорю "перегруз", это означает, что дополнительный вес даже при наличии магических сил полностью ляжет на наш хребет, а девятка почти целиком потеряет свои свойства, то есть станет ощущаться не продолжением тела, а неуклюжим механизмом. Ничего, после сброса пулеметов все ее достоинства вернутся - весь ноябрь мы тренировались с полной нагрузкой, в натуре даже легче должно стать.
Разговор с Людмилой отодвинул все планы по модернизации, за что я был майору благодарен. Было бы неприятно в третий раз встречать тварей неподготовленным. За два гарантированно свободных дня я полностью проинспектировал все, что мог, вплоть до сухпайков. Естественно, что моя деятельность не осталась незамеченной.
Ночью было впору вспомнить Воронина с его "сосала и сосала". Зайки, не любительницы оральных ласк, превзошли сами себя.
- Колитесь! - скомандовал я, уже опасаясь за способность насытить двух перешедших на белковый рацион девушек.
- Мы должны быть в первой четверке! - отозвалась Тушка, поглаживая голову занятой моим хозяйством Инны. Снизу откликнулось согласное "угум".
- В какой первой четверке?
- Не юли! - Инна усилила напор, - Это место наше!
- Та-а-ак! - протянул я, откидываясь на подушку. Делать вид, что не понимаю о чем речь, становилось все сложнее, - С чего вы взяли?
- Полгода уже истекли, ты сам в июне называл этот срок.
До предупреждения Людмилы я почему-то отсчитывал полгода с момента появления новых пилотов, оттого и ошибочно переносил дату нашего нового выхода на новый год, но, если подумать, Краснова обещала полгода в начале июня. По такому расчету время действительно истекло, и знавшие от меня о сроках Зайки сделали правильные выводы.
- Я не хочу вас выпускать.
- Почему? - Инна оторвалась от своего занятия, как-то очень опасно перебирая в руке мошонку.
- Вы уже были свидетелями разгрома. Вы видели, как убивают ребят. Я боюсь, что вам не хватит уверенности.
- Чушь! - фыркнула Инна, возвращаясь к своему ответственному делу.
А Тушка-Наташка принялась объяснять:
- Красавчик Павел только на словах выглядел таким заботливым, на деле у него все всегда сводилось к одному - "Я"!!! "Я смогу!", "Я вломлю!", "Я всех переиграю!" Мы еще тогда вместе с Зоей никак не могли понять: почему при всем при этом хвастуном и треплом считаешься ты? Но Отрепин был старше по званию, и возражать ему в открытую мы боялись. В казарме, да и потом, многое от Павла зависело.