Лазарь
Лазарь, четыре дня пролежавший во гробе, Лазарь, настолько тронутый тленом, что запах смертной гнили был слышен уже из гроба, этот библейский Лазарь ничего не рассказывал о своем загробном опыте. Вероятно, «тамошняя» реальность не вмещается в слова. Что может рассказать о тюремной жизни маленькому сыну человек, отмотавший срок?
И Афанасий Печерский, умерший и вернувшийся к жизни, после этого долгие годы молился со слезами и никому ничего не рассказывал.
Какой контраст эти реальные истории представляют в сравнении с вымышленным путешествием Данте Алигьери по раю, аду и чистилищу. Без сомнения, великий флорентинец потерял бы не только красноречие, но и сам дар речи, если бы его опыт был реальностью, а не полетом творческого воображения.
Пути Господни
До чего же мудр Господь. Прямо-таки – хитер в поиске заблудившегося и потерявшегося человека. Приведу в пример тому несколько слышанных мною историй.
Дело было во Львове годах в 90-х. Времена смутные. Каждый выживал, как мог. В такие годы жулики и проходимцы плодятся, как мухи. И есть среди этого народа особая категория – ряженые под монахов. Где-то они нахватываются церковных словечек, вроде «Спаси Господи» или «Простите меня грешного», шьют себе рясы и скуфейки и начинают промышлять сбором пожертвований. Не стоят под церквами с протянутой рукой, как «христарадники», а ходят по разным организациям, магазинам и обещают помолиться в обмен на крупную сумму. Народ у нас в церковном отношении, известно, дикий. Живых монахов большинство и в глаза не видало. Как услышат фразу типа: «Я архимандрит Феогност. Буду за вас сорок дней молиться Почаевской Божией Матери», – так и достают из карманов трудовую деньгу и спешат писать записки с именами живых и усопших. Мало кто замечал, что у этих «феогностов» и лица припухшие, и глазки бегают. И вот одна женщина в магазине так разжалобилась, что отдала такому пройдохе чуть ли не всю зарплату. У нее недавно отец умер, так она не пожалела на помин души. «Только вы, – говорит, – хорошенько помолитесь». «Хорошо, – говорит пройдоха, – помолимся». Рассовал по карманам записки и деньги и – до свиданья.
А через пару дней взяли эту женщину за душу сомнения. Соседка говорит: «Дура ты, Людка. Никакой он не монах. Зря деньги отдала. Сама лучше ходи в храм молиться».
Та спать перестала. «Поеду, – думает, – найду монастырь Почаевский, найду там этого Феоктиста или Феогноста и заберу деньги». Поехала.
И случилось так, что приехала она в Лавру Почаевскую на праздник Почаевской иконы. Народу в монастыре – видимо-невидимо. Автобусы стоят: из Литвы, Молдавии, России, Белоруссии. Начала было спрашивать: «Есть ли у вас такой-то монах? Он мне, дескать, денег должен». Какое там! Найди иголку в стоге сена. Расстроилась она, но раз уж приехала, пошла на службу. Сначала раскаялась. Народу столько, что думала – задушат. Но потом вошла в нее такая светлость и легкость, что неудобства позабылись и уже не вспомнились. Пробежала перед глазами вся жизнь и показалась какой-то мелкой, суетной. Захотелось плакать, причем не о себе, а просто. И она заплакала какими-то особыми, до сих пор не известными, радостными слезами. Так и проплакала всю службу, на которой стояла от начала до конца впервые.
Людское море вынесло ее на воздух. Начинался крестный ход. Тут Людмила увидела вблизи монахов и отчетливо поняла, что Феоктист или, как его там, Феогност – не монах никакой, а жулик. У этих, настоящих монахов все было другое: и руки, и глаза, и бороды. И пели они так, что душа переворачивалась. И чувствовалось, что есть у них в жизни что-то такое, о чем большинство даже не догадывается.
Денег своих она, конечно, уже не искала, да и не жалела о них. То, что ей открылось, оказалось несравнимо дороже того, что у нее выманили. Вот я и думаю: какой же хитрец Господь! Через ряженых проходимцев умеет приводить людей к источникам благодати.
А вот и вторая история.
Дело было на Галичине, в одном из сел, еще при Брежневе. Встречался некий юноша с девушкой. Имел самые серьезные намерения. А у нее дядя был священник. Священники тогда на Западной Украине, в основном, жили, как сыр в масле. Был почет, были и деньги. Шутники говорили: «У пана-отца свинья заболели». Девушка, конечно, знала, как духовенство живет, и говорит парню: «Иди в семинарию. Выйду за тебя только если будешь священником». Взбалмошным девкам не впервой парней за чобитками с золотыми подковками посылать, не то что в семинарию. Вот парень и поехал. Взял рекомендацию на приходе и отправился в Санкт-Петербург, по тогдашнему – Ленинград. Поехал без особых приготовлений, так как галичане о себе твердо уверены, что они люди набожные и о религии знают все. Там и сейчас нетрудно в селах найти людей, которые считают, что русские праздники – это 1-е Мая и 23-е Февраля, а украинские – Рождество и Пасха. Наш парень решил, что раз «Отче наш» он знает, раз голос у него есть и в воскресенье на службу он ходит, то ничего больше знать и учить не надо. Да и глядя на окрестное духовенство, какие-то особые знания и таланты заметить было трудно.