Но когда ранним утром стоишь на Литургии в пещерах, надо иметь каменное сердце, чтоб не сказать себе: «Вот она, жизнь, – настоящая, полная, как переливающаяся чаша. Там, наверху, возня мышиная, а здесь полет, и теплота в сердце, и радость неложная». Нет ничего в мире красивее монашества, только, конечно, настоящего. Как они на полунощнице пели «Се Жених грядет…» Лаврским напевом. Дай вспомню. «Се-е-е…» Стоп. Договорились – неподвижность глаз и языка.
Хочется пойти пожевать чего-нибудь. Но не пойду. Раньше грешил, по ночам шарил в
холодильнике, если бессонница прицепится. Вредная привычка. Позорное рабство. Не пойду. Буду думать о пыли. Ее не видно, потому что за окнами дождь. Было бы солнце, она бы водила хороводы в косых лучах. Пыль – это одно из имен человека. «Помяну, яко персть есмы». И не только потому, что мы в прах возвратимся, а и потому, что фактически пыль – это умерший верхний слой эпидерма, отшелушившаяся мертвая кожица. Наши клетки постоянно обновляются. Уже через пару месяцев на клеточном уровне «я» – уже не «я», а кто-то другой. Только благодаря личности, благодаря этому ядру мы не рассыпаемся в пыль и не мутируем до неузнаваемости. Но что такое личность, вам никто не скажет. Она – за пределами определений, в стране невысказанной тайны.
Трудно думать. Мысли скачут. Молчать трудно. Господи, помяни и пожалей отбывающих пожизненное заключение. Помяни этих невольных затворников. Только выпускать их не надо. Пусть там спасаются, а иначе, чего доброго, опять резать людей начнут.
Небо за окном серое, и деревья так грустно гнутся на ветру и ветками машут, будто кого-то от себя отталкивают.
Кто я и сколько мне лет? Как мое настоящее имя? Вспомню ли я свои черты, если год не буду подходить к зеркалу? Только кажется, что все понятно. Ничего не понятно, и вопросов больше, чем ответов.
Ключ скрежетнул в замке. О ключе я не подумал. Ключ – глубокая вещь. «Ключ Давидов», «ключи Царствия», «ключ от бездны». Надо обязательно об этом подумать в другой раз. И еще о дверях. «Аз есмь дверь. Мною аще кто внидет, спасется». Жена пришла.
– Здравствуй, любимая.
Мой маленький опыт неподвижности глаз и языка приостановлен на неизвестный срок. Буду смотреть на жену и с ней разговаривать…
Встреча
Настанет время, и люди вознедугуют. Тогда больные скажут здоровому: «Ты болен больше других, потому что не похож на нас».
В книге «О встрече» митрополит Антоний (Блум) говорит о том, что вся евангельская история – это история встреч. Господь встречается с законниками, рыбаками, падшими женщинами, пылкими юношами. Со стороны людей эти встречи могут быть спланированными. Так, намеренно встречается с Христом ночью фарисей Никодим. Большинство людей встречает Бога случайно. Это рыбаки на Тивериадском озере, похоронная процессия, выходящая из города Наина, и многие другие. Но со стороны Христа все эти встречи неслучайны. В мире благодати для случая нет места. Он не только не царствует там. Он там отсутствует. Со времен грехопадения, со слов Бога: «Адам! Где ты?», Господь не устает искать человека. Когда происходит встреча, начинается диалог.
Люди общаются при помощи слова. Евангельские встречи – это евангельские диалоги. Есть две говорящие и слушающие стороны. С одной – дети Адама, с другой – вочеловечившийся Сын Божий.
Слушая людские вопросы, Христос ведет Себя по-разному. Он может прямо отвечать на вопросы: «А кто Он, Господи, чтобы мне веровать в Него? Иисус сказал ему: и видел ты Его, и Он говорит с тобою. Он же сказал: верую, Господи! И поклонился Ему» (Ин. 9:36-38). Так же прямо говорит о Себе Христос и женщине-самарянке (см. Ин. 4:26).
Нередко Христос отвечает вопросом на вопрос. «Как достичь жизни вечной?» – спросил у Спасителя некий книжник, и Христос спросил его в ответ: «В законе что написано? Как читаешь?» (Лк. 10:26). И в храме Иерусалимском на вопрос старейшин, какою властью Он творит дела, Иисус отвечает вопросом: «Спрошу и Я вас об одном; если о том скажете Мне, то и Я вам скажу, какою властью это делаю» (Мф. 21:24). Очевидно, что правильный ответ является условием продолжения диалога. Если ответ неверен, значит внутренний мир собеседников извращен. Они спрашивают и испытывают, но понять ответ будут не в силах по причине окаменения сердца и омертвения совести.
Наконец, Христос может просто молчать и не открывать уст перед вопрошающим, как это было перед лицом Пилата.