такой связностью не обладает. Что уж точно пустое дело, так это постулирование структур, претендующих на окончательность. Ведь в тот миг, когда какую-то структуру объявляют
последней, она отсылает к чему-то еще, и так всякий раз, пока не столкнешься с чем-то, что не
может быть структурировано. Случай Лакана высвечивает тупики онтологического
структурализма, ибо, как только структурный дискурс доводится до логического конца, Другой, тот самый, которого хотели изловить, ускользает окончательно, оборачиваясь Различием и
Отсутствием, а признав Различие и Отсутствие, мы тем самым признаем, что никакое струк-
турирование дальше невозможно. Проведя последовательную дедукцию собственных оснований, онтологический структурализм испус-
163 Ibidem, pag . 175-180
164 См. Vattimo, Essere, stona e linguaggio in Heideghger, cit., pag . 159, особенно V 2
347
кает дух, и рождается чистая онтология без каких-либо признаков структурализма.
VII. Отмена структурализма (Деррида и Фуко)
VII.1.
A теперь пора посмотреть, к чему мы пришли. Всякий, кто размышлял о судьбах структурализма в
философском плане, или соглашался с идеей неистощимой производительности бытия, представ-
ленного разнообразными выявляющими его дискурсами, но несводимого к их законам, или же
описывал эпохальные события, в которых проявляется бытие, показывая способы их
структурирования и прекрасно понимая, что вводимые в оборот структуры являют собой лишь
проявления бытия, но не его основу.
По-видимому, оба эти философских подхода были представлены двумя разрушителями
послелакановского французского структурализма — Деррида и Фуко.
У Деррида упомянутая выше оппозиция между формой и силой, между имеющей
пространственное выражение структуры и энергией, которую излучает произведение, выливается
в противопоставление Апполона Дионису, противопоставление, находящейся вне истории, как
лежащее в основе всякой возможности истории, составляющее саму структуру историчности. Оно
— источник развития, потому что оно есть Различение в принципе, непрестанный "сброс", та же
béance. И в этом противопоставлении отношение Диониса к определяющей его структуре — это
отношение смертельного поединка 165.
VII.2.
Вот некоторые впечатляющие страницы (все же, скорее, упражнения в высоком стиле, а не в
герменевтической прозорливости и метафизической чуткости), на которых Деррида использует
как метафору текст, написанный еще Фрейдом с совершенно определенными научно-
позитивистскими целями. Фрейд старается объяснить записи памяти при помощи следов, сохраняемых некоторыми нейро-
165 "Только те мысли чего-нибудь стоят, которые приходят в голову походя", — напоминает Деррида слова
Ницше. — "Письмо — это некий исход вовне во имя прихода смысла, метафора-другого-как-другого-здесь, метафора как возможность другого-здесь, метафора как метафизика, в которой бытие принуждено скрыться, чтобы мог открыться другой... Ибо брат Другой вовсе не почивает в безмятежности, которая именуется
интерсубъективностью, но усердствует на ниве взаимного вопрошания; он не купается в безмятежности
ответов, сочетающих два утверждения законным браком, но призван к неусыпному ночному труду
вопрошания в пустоте" (L'écriture et la différence, cit., pag. 49).
348
нами после испытанного возбуждения. И эти следы представляют собой некий Bahnung,
"переход", "просеку", и еще раз шрам, разверстую рану, растяжение, béance, разлом (frattura), если
возводить используемое Деррида французское frayage к латинскому причастию "проложенная"
(fracta), относимому, скажем, к дороге. Тогда память "может быть представлена как разнообразие
нейронных frayage". И тогда снова окажется, что ее качество обусловлено системой оппозиций и
различий. На чем Деррида и основывает свое метафорическое прочтение Фрейда: памятный след
есть чистое различие. "Психологическая жизнь это ни кристальная ясность смыслов, ни
замутненная непроглядность силы, но различия в характере действия этих сил. Ницше это хорошо
знал"166. И здесь, как и у Лакана, мы сталкиваемся со случаем онтологизация различия, носившего