опознаваемых только при переводе в коды, — показалась нам наиболее адекватной для
характеристики взаимоотношений этих двух уровней опыта. При этом следует помнить, что то, что обычно называют контекстом (реальным, внешним, а не формальным), включает в себя
идеологии, о которых уже говорилось, и обстоятельства коммуникации. Идеологии претворяются
в знаки и тем самым сообщаются, а если не сообщаются, значит, их нет. Но не все обстоятельства
претворяются в знаки. Существует некая граница, за которой обстоятельства выпадают из
круговорота кодов и сообщений и ждут своего часа, подстерегая нас. И это случается там и тогда, когда сообщение со всеми коннотациями, позволяющими восстановить его связь с исходными
идеологиями и обстоятельствами, попадает не по назначению. И пока это "попадание не по
назначению" не сделается нормой, и пока в число обстоятельств не войдут на правах узаконенных
конвенций узнаваемые и сводимые воедино коды восприятия, обстоятельства будут нарушать
жизнь знаков, выпадая в нерастворимый осадок.
В связи с этим в нашей книге обстоятельства все более представали как комплекс биологических
фактов, как экономический контекст и всякого рода внешние влияния, которые неизменно
обрамляют всякую коммуникацию. Мы бы даже могли сказать, что здесь дает о себе знать сама
"реальность" (если позволить себе это двусмысленное выражение), которая направляет и
моделирует не независимый ход процессов означивания. Когда Алиса спрашивает: "Вопрос в том, www.koob.ru
можешь ли ты сделать так, чтобы слова значили не то, что они значат?" Хампти-Дампти отвечает:
"Вопрос в том, кто будет хозяином".
А коли так, то встает вопрос, способен ли процесс коммуникации повлиять на обстоятельства, в
которых он осуществляется.
Опыт коммуникации, являющийся и опытом культуры, позволяет ответить на этот вопрос
положительно в той мере, в какой обстоятельства, понимаемые как "реальная" основа
коммуникации, все время трансформируются в знаки и посредством знаков же выявляются, оцениваются, оспариваются, между тем как коммуникация со своей
414
стороны как практика общения предопределяет поступки, в свою очередь изменяющие
обстоятельства.
IV.
Но имеется еще одна сторона дела, с семиологической точки зрения более интересная, когда
обстоятельства могут стать тем, на что преднамеренно направлена коммуникация. Если
обстоятельства способствуют выявлению кодов, с помощью которых осуществляется
декодификация сообщений, то урок, преподанный семиологией, может заключаться в следующем: прежде чем изменять сообщения или устанавливать контроль над их источниками, следует
изменить характер коммуникативного процесса, воздействуя на обстоятельства, в которых
получается сообщение.
И это и есть "революционная" сторона семиологического сознания, тем более важная, что в эпоху, когда массовые коммуникации часто оказываются инструментом власти, осуществляющей
социальный контроль посредством планирования сообщений, там, где невозможно поменять
способы отправления или форму сообщений, всегда остается возможность изменить — этаким
партизанским способом — обстоятельства, в которых адресаты избирают собственные коды про-
чтения.
Знаки живут жизнью нестабильной, денотации и коннотации разъедаются коррозией под
влиянием обстоятельств, лишающих знаки их первоначальной силы. Возьмем такой будоражащий
общественное сознание пример, как рунический знак, ставший символом движения за ядерное
разоружение, столь вызывающий в петлицах первых противников гонки вооружений, но затем
мало-помалу подвергавшийся новым коннотативным кодификациям в связи с тем, что он появился
в мелких лавках, вплоть до превращения в шуточную вывеску сети супермаркетов вкупе с
потребительским лозунгом: "будем покупать, а не воевать". И все же достаточно было при
определенных обстоятельствах этому знаку вновь появиться на плакатах тех, кто выступал
против призыва в армию для отправки на войну, как, по крайней мере в этих — и других