- Сила пьянит, правда?
Она разорвала материал на волокна? Насколько же она сильна…?
Мысли плыли, а взгляд был прикован к его обнаженной груди и отметинкам от ее укуса. Почему она раньше не могла полностью оценить красоту этого тела, гладкость кожи, все то, что призывало укусить еще раз?
Призывало утолить этот голод…
Он заставил ее взяться за его кожаный ремень, и, глядя ей прямо в глаза, произнес:
- Освободи меня от него, если хочешь большего.
И она не смогла бы остановиться, даже если б захотела. Все ее тело вибрировало, словно гитарная струна.
За ремень она едва потянула. И кожа тут же разорвалась пополам.
- Пустота , - пробормотала она, принимаясь за его джинсы. - Голод . - Его одежда не могла устоять перед ее безумными пальцами, и вскоре он стоял перед ней обнаженный.
- Лотэр… что со мной происходит?
- Я позабочусь о тебе. Все будет хорошо, если ты мне доверишься. - Он взял маленькие ладони Элизабет и положил себе на грудь. - Повинуясь их общему желанию, она вонзила клыки в его мышцы, добиваясь того, чего так желала, притягивая его еще ближе.
Словно я когда-нибудь от нее уходил .
- Этой ночью ты вновь познаешь собственное тело. Также как и я.
Ее внешность изменилась, но, к счастью, не слишком сильно. Загар исчез, но кожа сохранила ровный золотистый оттенок, какой был у нее в девятнадцать лет. Копна длинных волос, спускающихся на плечи, выглядела глянцево-шелковистой, оттенок стал еще насыщеннее. Радужка меняла свой цвет от сверкающего серого до глубокого черного, клыки заострились прямо на глазах.
Когда он видел, как в ней проявлялись эти новые вампирские черты, его собственные, так долго отвергаемые инстинкты, вышли на передний план. Неделями он удерживал себя от того, чтобы пришпилить ее к любой поверхности.
Не бросить ее на матрас, чтобы навалиться сзади.
Не задрать ее колени к плечам, чтобы войти еще на дюйм глубже.
Сейчас он прижал ее спиной к стене, положив руки на шею, целуя ушко, щеку, нижнюю губу. Он слизнул с губы кровь, ощущая собственный вкус.
- В тебе сейчаc гораздо больше силы.
Но по сравнению с его силой, накапливаемой веками, она по-прежнему оставалась для него хрупкой.
- Тебе не нужно будет сдерживаться?
Не могу лгать.
- Я дам тебе все, что смогу.
При этих словах ее взгляд вцепился в его шею, туда, где пульсировала вена.
- Хочешь еще крови?
Она отвела взгляд, но лишь после того, как ее язык вновь скользнул по губам.
- Никогда не стыдись своей жажды. Мы считаем ее священной. Посмотри на меня и скажи, что хочешь еще.
Она подняла на него свой взгляд.
- Да поможет мне Бог… Я-я хочу.
- Сейчас моя кровь течет прямо к одному конкретному органу.
Ее глаза округлились, когда до нее дошел смысл его слов.
И прежде чем она смогла что-то сказать, они уже оказались на кровати.
- Теперь откинься.
Когда она нерешительно подчинилась, он встал на колени рядом с ее головой. Зажав в кулаке свой член, он произнес:
- Вонзи в него свои прекрасные клыки. - Он знал, что она этого хотела, знал, что она слышала, как туда течет его кровь. - Пей, Элизабет.
Она жадно взирала на подношение.
- Но я сделаю тебе больно.
Обхватив ладонью, он приподнял ее затылок, пока ее губы не прижались к члену.
- Пей.
Брать от нее. Разве не об этом он думал всякий раз во время секса? Сегодня ночью в голове у него была одна мысль: отдать ей все…
Отчаянно застонав, она принялась жадно лизать его плоть, опускаясь все ниже, пока не уперлась в мошонку, затем снова вернулась к вершине. Но так и не укусила.
Вместо этого она шептала его имя, нежно целовала, терлась лицом… гладила.
Он ласково заправил прядь волос ей за ухо, желая, чтобы она никогда не останавливалась, несмотря на то, что отчаянно жаждал ее укуса.
Чтобы еще больше возбудить ее аппетит, он провел когтем вдоль члена, рисуя дорожку крови.
- Лизавета, любимая… возьми!
Взгляд Элли был прикован к алым каплям, падающим с головки. Вырвался крик, клыки удлинились и, казалось, разбухли во рту.
- Я буду всем, что тебе нужно. - Был ли у него когда-нибудь такой сильный акцент? - Отведай меня!
Своей большой рукой он накрыл ее бедро, вонзая в тело когти. Сегодня он был с ней более решительным, его страсть - почти животной.