Она настолько увлеклась работой, что даже не заметила, как за окнами стемнело. И лишь уронив от изнеможения кисть, ощутила сильную жажду и, вскочив, побежала на кухню, чтобы взять из холодильника бутылку холодного пива. Сара выпила ее залпом, после чего почувствовала голод и сделала себе бутерброд с ветчиной. Ходики на стене кухни показывали час ночи, что означало, что она рисовала девять часов кряду, начав в четыре пополудни.
Этой ночью она спала так крепко, что, проснувшись, почувствовала себя совершенно обновленной. Никаких сновидений ей вспомнить не удалось, Сара позавтракала и, захватив этюдник, отправилась к остановке автобуса, решив уехать на нем на побережье и сделать там несколько этюдов. Домой она вернулась около трех часов и нашла на пороге записку от Лайема, в которой он приглашал ее к себе для ознакомления с его коллекцией фотографий. Она решила идти к нему немедленно.
Сердце Сары радостно забилось, но холодный разум, основательно проветренный океанскими ветрами, тотчас же восстал против этого необдуманного шага. А вдруг это только попытка загладить свою вину перед ней за свой вчерашний порыв? Откуда Лайему знать, какие глубинные чувства он пробудил в ней своим поцелуем? Сара решила не торопиться и подкрепиться пиццей. Пока блюдо готовилось, она сделала салат и уже собралась было поесть, как раздался дробный стук. Подумав, что это пришла хозяйка, Сара вскочила и распахнула входную дверь.
На крыльце стоял Лайем, держа в руке толстый альбом и застенчиво улыбаясь. Сара от удивления открыла рот, словно бы увидела привидение.
— Добрый вечер, — сказал незваный гость. — Вы позволите мне войти? Представляете, Сара, мой папаша впал в очередной запой, так что сегодня я не смог принять вас у себя. К тому же я подумал, что коль скоро гора не идет к Магомету, то Магомет должен пойти к горе. Надеюсь, что я не нарушил ваших планов на этот вечер? Я захватил с собой наиболее любопытные фотографии… Вы пили чай? Извините, что я вас оторвал!
Сара пришла в себя и пригласила его в дом.
— Вам чаю или кофе? — деловито спросила она, словно жена викария, хотя на самом деле нервничала, как влюбленная девчонка.
Пока Сара хлопотала на кухне, Лайем удобно устроился в качающемся кресле возле камина и, положив альбом на колени, стал его перелистывать. Он чувствовал себя здесь настолько свободно и раскованно, что у Сары возникло подозрение, что он бывал в этом коттедже раньше. Может быть, он не впервые соблазняет наивную отдыхающую?
— Молоко? Сахар? — спросила она, снимая с плиты чайник.
— Сахар, один кусочек, — ответил гость.
Его спокойный тон еще сильнее заинтриговал Сару, в ней снова пробудилось звериное вожделение, не подвластное рассудку. Один лишь вид этого брюнета, вальяжно сидящего в кресле с альбомом на коленях, выбивал Сару из душевного равновесия, ей хотелось выть и визжать от отчаяния и рвать на себе волосы.
— Ну, как вы проводите здесь свое время? — невозмутимо спросил Лайем. — Нарисовали еще что-нибудь?
— Да, несколько карандашных рисунков и одну акварель, — промямлила Сара, косясь на свою последнюю работу, сохнущую на буфете. Он перехватил ее взгляд и, вскочив, взял лист в руки.
— Бог мой, Сара! Как замечательно вы нарисовали это место! Неужели только по памяти? — воскликнул он. — Это невероятно!
— Да, — смущенно сказала Сара. — Я запомнила все в деталях.
— У вас прекрасная память и зоркий глаз! Но главное — вам удалось передать особую мистическую атмосферу этого места. И как только вам это удалось! Такое под силу лишь истинно талантливому художнику. Я вас поздравляю, Сара! Это шедевр.
Сара густо покраснела, смущенная такой оценкой, и спросила, желая переменить тему: