Сара плохо знала фольклор ирландцев, но зато твердо усвоила еще из школьного курса мифологии, что Марс в конце концов непременно проигрывает Венере.
Ее промежность ритмично сжималась и разжималась, указательный палец ловко проникал в задний проход ирландца, а язык облизывал его соски. В эту минуту Сара впервые почувствовала себя роковой женщиной, обладающей полной властью над мужчинами. И от этого она снова кончила.
Дыхание Лайема стало прерывистым, его бедра заходили ходуном, а пенис начал долбить шейку матки Сары, словно стенобитное орудие древних кельтов крепостную стену. На это Сара ответила оригинальным защитным приемом: она выпятила груди так, что соски едва не пронзили грудь отважного ирландского воина. Клитор, однако, вновь подвел ее, отчаянно задергавшись, и Сара застонала, почувствовав, что снова попала в водоворот головокружительного блаженства.
Но едва лишь ее глаза подернулись поволокой, как Лайем издал звериный рык и затрясся вместе с ней в восторженном исступлении. Их потные и перепачканные естественными половыми секретами тела сплавились в единое целое, и над ними засверкали синие — молнии, образовавшиеся в результате объединения их внутренней энергии. Сара с ужасом осознала, что навсегда прикипела к Лайему и что никакая сила уже не сможет разъединить их сердца. От этого озарения она обмякла и упала спиной на холодный многовековой камень. Лайем придавил ее своим горячим телом и, нежно поцеловав ее в лоб, прохрипел:
— Я обожаю тебя, Сара!
Она тяжело вздохнула, чувствуя, что не выдержит продолжения этого древнего магического обряда. Каменное ложе вдруг стало слишком холодным и жестким для нее.
— Давай выбираться отсюда, пока мы не замерзли, — сказал Лайем, прочитав ее мысли. Сара обрадованно улыбнулась. Он вскочил и помог ей подняться, а чтобы она не продрогла, пока он одевается, накинул ей на плечи плащ. Саре сразу стало тепло, однако на нее нахлынула незваная грусть: она вдруг подумала о возможных печальных последствиях их безумства.
Лайем привлек ее к своей груди и спросил:
— Надеюсь, что ты ни о чем не жалеешь?
Она изобразила на лице безмятежную улыбку и покачала головой. Но на душе у нее скребли кошки. Гоня тревожные мысли прочь, Сара стала одеваться. Когда они оба были готовы покинуть грот, Лайем поднял с пола фонарик и пошел впереди нее к выходу, светя себе под ноги.
Свежий ночной воздух моментально изгнал из ее души грусть. Она глубоко вздохнула и сладко потянулась, чувствуя себя полностью удовлетворенной. Взявшись за руки, любовники спустились по склону к подножию кургана и побрели по тропинке к автомобилям.
— Если ты устала, то можешь поехать со мной. А свою машину заберешь утром, — сказал Лайем, угадав, что ей не хочется с ним расставаться.
Сара с радостью согласилась и села на переднее пассажирское сиденье старенького «морриса». Лайем взял с заднего сиденья сумку и извлек из нее термос с кофе.
Вновь поразившись его проницательности, Сара удовлетворенно рассмеялась: именно о горячем кофе она сейчас и мечтала! Оказалось, что ароматный бодрящий напиток сдобрен изрядной порцией ирландского виски. Сара почувствовала себя совершенно счастливой. Лайем прихватил с собой еще и добрый кусок домашнего фруктового пирога. Отведав его, Сара почувствовала райское блаженство, близкое к оргазму.
— Гай сказал, что он подаст на развод, — сообщил ей самым будничным тоном Лайем, жуя пирог. — Он обозвал тебя шлюхой и авантюристкой. А когда я сказал, что не знал о том, что ты выиграла в лотерею, он мне не поверил и назвал меня альфонсом.
— Вот подонок! — воскликнула Сара. — Впрочем, иного я от него и не ожидала. Он обо всех судит по себе.
— Извини меня, я не хотел портить тебе жизнь, Сара! — сказал Лайем.
Она расхохоталась:
— Портить? Как ты можешь так говорить после всего, что случилось в пещере? — Она взглянула на могильный холм, темнеющий на фоне звездного неба, и добавила: — Я подозреваю, что Гая взбесило то, что ты был со мной по любви, а не из-за денег.