---Да как ты смеешь?!---вскипел принц, выдергивая из ножен свою парадную шпагу.
---Смеет!---ответил выступивший из тени капитан Черных гвардейцев королевства Бэротт.---Смеет, мой принц. И поверьте, вам лучше подчиниться.
---Монти! Ко мне! Гвардия!---в ярости закричал Аксель, бросаясь на Бэротта. Но тот с непринужденной грацией бывалого мечника отступил в сторону и решительным ударом обнаженного меча переломил игрушечную шпажонку принца.
---Взять еретиков!---тихо приказал своим брат-келарь.
Три веревочных аркана с железными грузилами вмиг опутали тела молодых людей. Крепкие монахи одновременным рывком свалили врагов на пол и, скрутив им руки, поволокли к дальнему выходу из коридора.
Праздник ещё шумел разноголосицей радостной толпы и кружился в изящных фигурах веселых танцев. Еще лилось рекой вино, а по темным уголкам расходились пары, что бы непринужденно любить и наслаждаться друг другом. Ещё звенели серебряным смехом голоски дам и шептали красивые рифмы губы кавалеров. Ещё не догорела тысяча свечей в огромных хрустальных люстрах… Когда чей-то заполошный крик резанул по ушам, как острый стилет, прорываясь через гомон толпы:
---Спасайтесь! Измена! В городе режут!
И тот час же, в ещё не понявшую своей участи толпу, полетели арбалетные болты, пущенные невидимыми стрелками с балконов парадной залы. И первые трупы мужчин и женщин упали на покрытый розовыми лепестками паркет, мешая кровь с нектаром королевских роз. И из потайных проемов ринулись воины ордена Святого Антония вооруженные кривыми мечами и небольшими арбалетами. Ужас и непонимание застыло на лицах избиваемых. Еще вчера, казалось, этот монах стоял у твоих дверей с протянутой рукой, куда ты щедро опускал медяк или краюху хлеба. А сейчас эта рука, безжалостно сразив твою подругу, набрасывала веревочную петлю тебе на шею.
---Ересь! Ересь!---звучало в ушах несчастных.
Кто-то бежал, кто-то, упав на колени, молил о пощаде. И все равно обоим доставалось одно--- смерть.
Всем деловито руководили послушники Правого крыла ордена, что под рукой брата-отсекателя Иммерта. Согнав уцелевших в углы, они теперь по-хозяйски прохаживались по залам и указующими перстами отмечали отпетых еретиков. Подручные братья-метельщики выдергивали из обезумевшей толпы упиравшегося человека и тут же на месте отпускали ему грехи.
---Во имя Ордена и Святого Антония!---вещал один из монахов, пока другой расправлялся с хрипящей жертвой.
Первыми в этом аду погибли почти все, кто был близок умершему королю и имел хоть какое-то отношение к королевской службе. Почти весь Коронный Совет, маршалы, столичный бургомистр, вкупе с сыном-секретарём, министры и советники двора, верная челядь и Черные гвардейцы, не примкнувшие к своему капитану.
Перри, один из немногих, кому с боем удалось прорваться сквозь строй нападавших и не умереть. Он и еще несколько дворян, прикрывая собой кричащих и обезумевших женщин, отступили в западную часть дворца. Эта горстка засела в Старой башне, известной своими казематами и забаррикадировав двери, отбивалась сорванным со стен парадным оружием. Но постепенно, умелые мечники ордена и черные гвардейцы оттеснили их на верхние этажи башни, не оставив никакой надежды на спасение.
Молодой блестящий офицер Северной армии королевства, не впервые оборонялся и исход боя был ясен ему уже давно. Их обложили и затравят во что бы то ни стало. Он знал это, но не помышлял о сдаче, предчувствуя мрачный конец.
И вот наступил тот момент, когда последний товарищ по несчастью, свалился под его ноги с разрубленной кривым мечом головой. Он остался один. Совсем один и женщины, плачущие у него за спиной. Теперь уже не было вопросов, отчего и почему, ведь слухи о заговоре давно витали в обеих армиях, Северной и Южной. Исповедники ордена постоянно склоняли солдат к бунту. Не раз и не два, нарочные курьеры, загоняя коней, мчались в столицу к королю, Коронному Совету, к принцу Акселю. Всё кануло, как в бездну. Король уже не вставал, Совет отмалчивался, а принца интересовали только развлечения… Проморгали, прохлопали! А теперь он, Перри, офицер VIII легиона и ещё не давно счастливый жених самой прекрасной девушки
на свете, стоял на нижней ступени узкой лестницы и уворачиваясь от арбалетных болтов, рубился с монахами-мечниками и черными гвардейцами.
---Перри! Сдайся!---кричал ему знакомый лейтенант гвардии.---Клянусь честью, орден пощадит тебя!
---Иди к дьяволу, Смайлс! Ты продал свою честь!---хрипел офицер, отражая сыпавшиеся на него удары.
Под натиском врагов, ему пришлось подняться ещё не две ступени. Извернувшись, он сбросил ближайшего противника вниз, прямым выпадом в лицо. Положение его не улучшилось, но атака захлебнулась.
---А, мразь! Не нравится?---он нашел в себе силы рассмеяться.---Погодите, ещё наплачетесь, когда легионы вернуться в столицу!
---Заткнись, еретик!---кричали ему снизу разъярённые своей неудачей монахи.
---Что вы возитесь тут?---гулко прозвучал в башне голос брата-отсекателя Иммерта.---Во имя Святого Антония!
---Дык, вот!---монахи и гвардейцы прижимаясь к стенам, пропустили вперёд грозного воина.
Брат Иммерт, расталкивая всех широкими плечами облаченными в доспехи, поднялся на две ступени вверх. Серые глаза его сверкнули волчьим огнём.
---Этот?---спросил он, полуобернувшись к своим.
И вдруг вскинув руку, выстрелил из сдвоенного, почти карманного, арбалета прямо в грудь Перри. Ослабленный долгим боем, тот попытался уклониться, но не смог. Арбалетные болты пробили ему горло, заставив бросить меч и схватиться обеими руками за рану. Боль и внезапная слабость швырнули его на ступени лестницы. Дымясь и булькая, кровь хлынула из раны на пыль камней Старой башни.
Было больно, очень больно. Но Перри, ещё нашел в себе силы, что бы ползти вверх по ступеням, к последней площадке. Там в ужасе затаились три девушки и его Лотта.
---Не добивать!--- бросил сквозь зубы брат Иммерт. Он перешагнул через Перри и поднялся на площадку во главе своих помощников.
---А, грязные шлюхи, сейчас мы отпустим вам грехи….---проревел он, задирая кольчужную опояску и нависая над Лоттой. Десяток озверевших воинов накинулись на несчастных топча, изгаляясь и насилуя их.
Дрожащей рукой, Перри дотянулся до последней ступени и подтянувшись, уронил голову на камень. Глаза его уже стекленели, но видели перекошенное от боли лицо Лотты, её прощальный, полный ужаса взгляд обращенный к нему и её кровь, тонкой струйкой стекавшей меж плит пола и смешивающуюся с его собственной.
---Скиньте их в ров, когда закончите!---приказал брат-отсекатель, поднимаясь с Лотты и уступая место одному из монахов. Это последнее, что слышал Перри, перед тем как провалился в ночь... Праздника Осенних Паутин.