Рука сама нащупала в сыром кармане сухой бумажный прямоугольник. Я вынул визитку. Она пахла точно так, как пахло в этом доме — сухими душистыми травами. И на ней действительно было написано ровно то, что он сказал. Слово в слово.
— Даже денег дал. Что за молодь така, а! — негодовал дед, а сам вовсю листал ленту соцсети.
Я решил ничему не удивляться. Да и сложно было, после всего-то, что со мной произошло. Скинул изодранное пальто, предусмотрительно вынув портсигар, огляделся в поисках вешалки.
— Нет вешалки. Гостей не привечам. Брось в угол, я сожгу потом. Садись, Котенька, — он указал напротив себя, забавно проглотив букву “с” в моём имени, — чаю попей. Грейся-согревайся. Привыкай-осматривайся. Скоро поужинаем, поговорим. Ты садись, садись…
Я сел. Чай под самым носом бил ароматом душицы и саган-дайля, а на вкус оказался чуток горьким, словно бы в него добавили щепотку полыни. Я взял чашку обеими руками и отпил чуть ли не половину, прежде чем увидел, что на кружке красовался Байкал — моя родина.
Лицо хозяина было — сплошь белая борода. Он бы великолепно вписался в образ этакого былинного мудреца, если бы не одна деталь. Густые длинные волосы — в таком-то возрасте! — на затылке перехватывала в “конский хвост” тугая толстая резинка.
— Вот! Нашёл! — дед воссиял и улыбнулся во все свои… во весь единственный зуб. — Молодь сейчас это слухае?
Хиленькие динамики ноутбука сходу не справились с тембром Муслима Магомаева. Дед всё ещё сиял, ожидая то ли подтверждения, то ли благодарности, а когда звезда семидесятых ворвался в припев, он сгрудил вьющиеся белые брови и со знанием дела начал подпевать:
— …преданным ска-ала-ам… ты ненадо-олга-а… подаришь при-ибо-ой!..
Я просто пил чай. Вариант, что я уже почти замёрз, лёжа где-то в снегу, никем не найденный, а это всё просто-напросто результат агонистической работы моего мозга, мне даже нравился. Всё сходилось: я никак не мог отогреться, постоянно и крупно дрожа, вкус чая был ну очень уж специфическим, а хозяин “избы” вёл себя как родной дедушка Шляпника из книги Льюиса Кэррола. Я бы даже не удивился, начни он сейчас отплясывать на столе.
Да, я буду просто пить чай. Потому как с каждым глотком в меня втекало умиротворение. Жуткая мстительная тварь даже не думала щёлкать там внутри или рыть когтями свой постамент. Казалось, она медленно окуналась в дрёму, чай усыплял её.
— Не ты первый, Котя. Не ты последний.
Дед выключил музыку, стал вдруг серьёзным, даже мрачным. Слез со скамьи и пошёл куда-то, а вернулся уже с обещанным ужином. Я не верил во всё это. Старался не расслабляться. И он будто бы это почувстовал.
— Держать псину надо было тама. Тут — не надо. Тут я.
— А ты кто? — просипел я.
— Дед Пихто! — хозяин невесело хохотнул.
Дверь “избы” с хлопком раскрылась, впуская внутрь снег, холод и нечто краснощёкое и раскосое.
— Де! Я дома!
— А вот и Иго… бей в набат.
Это была та самая девчушка, что привела меня сюда! Главарь банды. Она быстро скинула верхнюю одежду, бросив ту у порога, стянула обледенелые валенки, которые через секунду очутились по разным углам, и протопала к столу, оставляя на дощатом полу мокрые следы. Чай в моих руках как раз кончился. Я хотел было налить ещё, но дед остановил меня:
— Хвате. Или хочешь сопеть неделю в кровати?
— Де, а он тоже? — шмыгая носом, девчушка скинула полотенце с ужина, и то полетело на пол. Перед нами стояли три порции рыбы. Две — жаренной. А одна сырой.
— Тоже, — кивнул тот и посмотрел так, будто снова встречал меня у тына. — Ещё как.
Болтая ногами, девочка пододвинула к себе тарелку с сырой рыбой и принялась её поедать. Я смотрел на её зубки, в момент укуса становящиеся остренькими треугольниками, и не мог отвести взгляд. Было в ней что-то от… рептилии что ли. Мир зарябил, как тогда, когда я глянул в окно своей квартиры на снегопад и услышал узбекские маты дворника.
— Может, объяснишь хоть что-то? — с вялой надеждой спросил я. Иго тоже посмотрела на деда так, словно объяснение интересовало и её.
— Отчего ж не объяснить, — задумавшись, дед смешно вытянул губы “дудочкой”. — Ты не совсем обычный человек. Как и я. А она, — кивок в сторону Иго, — вообще другая.
— Без поллитра не разберёшь…
— Ты свои поллитра чужой кровью по снегу расплескал, малец! — надвинул брови хозяин, и мне вдруг стало жутко. — Ты свои поллитра… — он осёкся, прожевал несказанное и придвинул тарелку поближе к смачно жующей девочке. — Кушай, цветочек мой, кушай…
Ужинали молча. Иго то и дело показывала мне язык, но я старательно делал вид, что не вижу, как иногда его кончик делился надвое. Рыба была вкусной и, главное, тёплой. Я всё ещё не мог отогреться. Дед почти не ел, листал ленту соцсети и иногда улыбался единственным зубом. Выглядело это, конечно…