Многие ругали самобытные техники боя обитателей острова Палец Демона. Церковь Фелара даже создала несколько трудов, доказывающих, что их клинки — богомерзкие творения привнесены из-за граней миров демонами, а место сотворения «есть перст владыки shar'yu'i, указывающий на мир света». Однако остров и по сей день сохранял свою независимость, не смотря на все внутренние распри. Несколько попыток завладеть им привели к чудовищным потерям.
Единственное, что утешило незадачливых королей и стратегов в те далекие времена, так это то, что удалось захватить несколько образцов оружия, которое позволило создать ружья и пушки, а алхимикам разгадать секрет пороха. Однако все это вяло использовалось из-за засилья магии в верхах. Чародеи видели в этом смертоносном детище алхимии своего соперника, что объясняло очень медленное развитие оружейного искусства. К тому же, многие владыки по-разному видели судьбу военного дела. Отчего на одном поле иногда сталкивались шпаги и двуручные мечи, ростовые луки и фитильные ружья. Уравнивать шансы помогала магия, но во время победы все равно пили «во славу нашего оружия!», но не в благодарность боевым магам. Но, постепенно, после восходи Ta'Erna, когда улеглись смуты и главную партию заиграла дипломатия, мир снова возвратился в свое единство, открылись границы и это помогло всем словно шагнуть дальше во времени, следуя за этой радугой во все небо.
Остатки же прежнего времени, названные Окулюсом Берсом «осколками» в одной из его многочисленных книг, продолжали бродить по Материку, постепенно обрастая слухами и догадками, которые порождало незнание. В том числе барды распевали по северным границам баллады посвященные одному убийце, темному эльфу, в руках которого был магический клинок, отправивший на тот свет бесчисленное количество душ. Карнаж столкнулся с ним, когда один известный чародей, Рэйтц из Красных Башен, весьма нетерпеливый и взбалмошный последователь стихии Огня, который и в век Объединенной магии напирал на то, что вся сила и истинное могущество могут быть дарованы лишь одной стихией, нанял этого убийцу охотиться за «ловцом удачи». Причина коренилась в подозрительности архимага, который, из-за задержки наемника, считал, что его заказ полукровке кто-то перекупил, забывая о сложности задания и нужном на его выполнение порядочном количестве времени.
Феникс с улыбкой вспомнил о том, как в страхе бежал от своего преследователя.
Скрыться никак не удавалось, слишком искусен был «охотник». Поэтому ученик Киракавы последовал давнему наставлению старого учителя и решил встретить своего врага должным образом: в лицо и не озабочиваясь прелюдиями.
Темный эльф с самодовольным видом стоял возле кухни в трактире, подпирая спиной балку. Потягивая эль, он напускал страху на бедного хозяина заведения, который дрожал всем телом при мысли о том, кто был перед ним. Глаза убийцы лениво обшаривали общий зал с удобной для обзора позиции — в такую холодину, которая стояла в Подводных Пещерах той зимой, особенно приятно было устроиться ближе к жаровням.
Трактирщик недолюбливал пусть частого, но опасного постояльца и не преминул уведомить Карнажа о появлении темного эльфа, тем более за это было щедро заплачено. Феникс вошел и направился прямо к убийце, который выдавил хищную улыбку, завидев свою цель, что сама явилась на убой.
Прославившие его в песнях барды и трубадуры сыграли с убийцей злую шутку, как и время, из которого он явился, последовав за переменами, но не изменившись сам. Уничтожая своего врага обитатели острова Палец Демона, откуда был учитель Феникса, не тратили времени на прелюдии. А слава и известность заставили тщеславие темного эльфа изрядно удлинить их, чтобы было что еще сочинить о нем поэтам. Расцвет изящества и церемоний там, где быстрота и ловкость решали суть дела, были губительны. С падением темных эльфов утратились многие особенности, которые делали их манеру убийства непредсказуемой и стремительной, пощадив лишь непревзойденное искусство боя и владения клинком.
Феникс оказался немного известен в своих кругах и мог стать неплохой регалией в длинном списке жертв, которые были убиты с легкостью, что тешила самолюбие темного эльфа. Намечался неплохой поединок, но… кружка эля упала на пол и разбилась, а убийца медленно съехал по стене на пол с засевшим в груди шабером полукровки. Стилет пробил кольчугу, едва темный эльф успел что-то сказать. Ошеломленный трактирщик зажал рот ладонью, чтобы не крикнуть, и во все глаза смотрел, как «ловец удачи» деловито обшарил карманы убитого. Бросив в угли жаровни письмо с печатью Рэйтца, «ловец удачи» вернул свой шабер в ножны, деловито вытерев кровь о воротник темного эльфа, и, прихватив Vlos'Velve, ушел, запахнувшись в свой плащ.
Дерзость и подлость этого убийства вызвала возмущение у бардов, и на голову полукровки посыпались, как из рога изобилия, насмешливые песни одна злее и ядовитее другой. Но, с тех пор, многие предпочли не связываться с «ловцом удачи». Особенно учитывая то, что через некоторое время самого Рэйтца нашли задушенным, вдобавок со сломанной шеей в собственном замке. Однако заказ архимага был выполнен и валялся у его ног. После этого насмешек в песнях разом поубавилось, как и бардов желающих их исполнять.
Брови Карнажа нахмурились, когда он вспомнил о заступничестве одной чародейки, Роксаны, отведшей от него месть магов за Рейтца… Она казалась ему прекрасной, как сама любовь, спасла его жизнь в обмен на заказ убитого. И когда он явился на балл… Безрассудство! Кто он и кто они?
Зубы полукровки сжались. Тогда ему было сказано слишком многое из того, что мог не говорить ее острый язык. Он все выслушал при всех, и при всех же поклялся, что брошенный под ноги кошелек когда-нибудь она протянет ему на коленях и будет умолять взять деньги. Потом, под общий смех и остроты, удалился. Хозяйка выкинула за шкирку любимого пса обратно в конуру, когда тот стал ей не нужен или захотел к себе больше внимания чем требовалось.
За окном зашумел листвой прилетевший из степей ветер. Он ворвался в хижину через окно и обдал холодной волной лицо полукровки.
Ничто не пройдет бесследно. За все придется заплатить рано или поздно. Сколько злачных мест было на Материке, но он, следуя своей цели, совался в самые опасные. Рискуя жизнью, добыл то, что хотел, и оставалось лишь руку протянуть. Он знал, что не отступит, и она еще пожалеет о тех своих словах. Пусть даже и сказанных сгоряча. Для него вопрос состоял даже не в том, кто имел право на месть, а кто нет. Главный вопрос, по его мнению, многие старались усердно обходить: может ли кто-то ее, эту месть, себе позволить? Феникс мог и хотел. Ран'дьянцы вообще были мстительны, а сильванийцы еще и азартны в своей мести.
Воспоминания оставили Карнажа. Он лег на старый плащ, разложенный наемницей, и, пристроив меч под рукой, закрыл глаза, слушая завывание ветра в щелях и потрескивание раскачивающихся на ветру толстых веток по соседству с хижиной.
* * *Столица Сильвании, Ротвальд, по большей своей части располагался в долине. Вокруг города эльфы не возводили стен. Только форт из белого камня, возвышающийся на краю долины, обеспечивал безопасность тех, кто обитал в ней.
На улицах, выложенных серым булыжником, росли небольшие деревца с аккуратно подстриженными кронами различных форм. Невесомые, воздушные постройки сильванийцев здесь перемежались с почти игрушечными домами карликов, которые не смогли в свое время отстоять честь называться гномами.
Поначалу люди, как раса возникшая позже остальных, все низкорослые народы величала гномами, не считая халфлингов, которые сразу отграничились от своих бородатых родичей и даже брились чисто, подчеркивая всегда то, что куда более аккуратно созданы богами, нежели, будто вытесанные из глыбы, коренастые бородачи. Взаимная неприязнь всех четырех низкорослых народов переросла со временем в неприязнь трех, когда дуэргары присоединились к гномам не только территориально, но и идейно. Потом уже двух. Карликов постигла та самая незавидная судьба, которая неизбежна для миролюбивых народов в эпоху, где все решают сила и магия. Тем из них, кому удалось уцелеть, в наследство от предков достались лишь ничего не значащие длинные имена, произведенные из имен дедов и прадедов, могилы которых теперь не отыскать, да уютный угол под покровительством эльфов. Что было все же не мало.