Слипшиеся крылья делали их похожими на жуков-переростков. Двое прятали головы, а третий вытянул длинную шею и зашипел, переходя на высокий визг.
— Не ори, не услышит, — проворчал Ейлай, разворачивая баул из крепкой кожи и доставая три аккуратных мотка верёвки.
Дракончик снова зашипел, бесстрашно шагнув вперёд, и чуть не завалился на бок — подвели неуклюжие лапы. Глаза его были наполовину прикрыты плёнкой третьего века, но и той половины, что злобно сверкала в свете лампы, было достаточно, чтобы ловчий сделал свой выбор — из этого выйдет отличный боевой дракон для герцога!
Когда задние лапы драконьего детёныша были примотаны к передним, а пасть стягивала прочная петля из бечёвки, ловчий выдохнул и разогнулся, осматривая руки в дрожащем свете лампы. Разодранные перчатки он сунул в глубокий карман и легонько пнул связанного драконыша в отместку за кровоточащую царапину на левой кисти. Тот трепыхнулся, но не издал ни звука — бечёвка не позволяла. Щедро сыпанув на пол истёртого в труху корня трубчатой волчанки, отбивавшего любой запах, Ейлай запихнул добычу в торбу и покинул драконье гнездо.
Спуск оказался одним из самых трудных в его жизни. Драконий детёныш, вместо того чтобы спокойно лежать в тепле и темноте, извивался и дрыгался, отчего ловчий пару раз едва не сорвался вниз, а один раз вынужден был долгие минуты провисеть на двух пальцах раненой руки, пережидая приступ буйства в торбе за спиной. Оказавшись на твёрдой поверхности, Ейлай развязал горловину мешка и залепил гадёнышу оплеуху, размахнувшись от всей души. Перетянутая бечёвкой морда дёрнулась и исчезла в кожаном мешке, но тут же высунулась обратно. Жёлтые глаза неотрывно следили за движениями ловчего.
Удивлённо хмыкнув — надо же, бесстрашный какой попался, — Ейлай заговорил:
— Ты нас чуть не угробил, засранец! В мешке и без крыльев ты — ещё не дракон. Так, драконья какашка.
Стянув чулки с мягкой подошвой для лазанья по скалам, Ейлай переобувался в крепкие ботинки, которые ему стачал пару лет назад знакомый столичный сапожник. Драконий детёныш внимательно наблюдал за его руками и пыхтел.
— Что, туго? Потерпи. Уйдём подальше, развяжу. Знаю я вас! Как завизжишь, со всей округи драконы слетятся, — проворчал, остывая, ловчий.
Драконёнок был забавным, как и все они. Особенно если лапы с острейшими когтями не могли дотянуться до человеческой плоти. Там, во дворце герцога, им займутся лучшие воспитатели драконов: сломают волю, поселят в душе страх перед человеком и сделают крылатой машиной смерти для врагов. А пока он был просто глупым детёнышем, недавно вылупившимся из яйца. Голодным глупым детёнышем, судя по тому, что мамаша четверо суток не выползала из пещеры на охоту. Кормить его Ейлай не собирался. Ещё чего не хватало! Жрут растущие драконята больше, чем их огромные родители. Вот доберутся до клеток герцога, там его и накормят до отвала.
Спустя ночь и целый день пути, когда древние горы превратились лишь в неровную голубую полоску над кронами леса, ловчий в первый раз ослабил бечеву на морде детёныша. Смышлёный дракошка не попытался цапнуть, только вдохнул поглубже, пустил сопливый пузырь из ноздри и жалобно запищал.
— Не, не проси даже, — добродушно возразил Ейлай. — Совсем не сниму. И жрать у меня нечего. Терпи.
Вытянув гудящие от усталости ноги, он привалился спиной к замшелому стволу одного из деревьев-великанов, что возносили одинокие кроны над зелёным лесным морем и служили отличными вышками для ориентировки. Утром ловчий собирался взобраться на вершину, а сейчас стоило поспать. Но сон не шёл. Тянуло натруженную спину, ныли от лямок плечи. Драконий детёныш становился тяжелее с каждым шагом пройденного пути, как будто рос там, в заплечной суме. Ейлай знал, что это было не так, просто длинный бросок после тяжёлого подъёма и спуска отнял слишком много сил.
В полудрёме ему привиделся старик-ловчий. «Пень-колода безрукая!» — ругался тот, за любую провинность щедро отвешивая худому и неловкому подростку оплеухи. Обиды Ейлай сносил молча, ведь старик слыл самым опытным и удачливым среди ловчих. Можно сказать, что пареньку повезло попасть к нему в ученики. «Бойся самца, — наказывал старик, — пока его гребень не почернел. До двух лет они, хоть и не плюют огнём, но страшно задиристы. И ещё больше бойся, когда почернеет гребень. Тогда они всю силу огневую на тебя бросят. Уголька не оставят. Самки опасны, только если детёнышей стерегут. Огня-то у них — кот наплакал, зато ярости на двух самцов хватит». Ейлай кивал, не отрываясь от работы: с тех пор, как старик взял его к себе, всё, чем он занимался — слушал да получал от наставника щедрые оплеухи. Целый год они никаких драконов и в глаза не видели.