Детектив успел открыть дверь и выскочить из номера девушки до того, как домино долетело до него. Он спрятался в своём номере.
В дверь стукнули.
— Буду ставить капканы! Каждый день! Свинья! — послышалось из-за двери.
Тем временем Гномм, наконец, собрался с духом и постучался в дверь под номером четыре.
— Сейчас, сейчас! — послышался из-за двери старушечий голос. — Кто там?
— Я — постоялец с четвёртого этажа!
— А что Вам нужно?
— Мне нужно поговорить с Вами, миссис!
— Я мисс! И горжусь этим!
— Нашла, чем гордиться, старая грымза! — сказал про себя Гномм.
— Что Вы сказали?
— Я сказал, что Вы правильно делаете! — крикнул Гномм.
Дверь открылась. Перед Гноммом стояла старенькая и сухонькая женщина. Она была в белом платье и с белой и морщинистой кожей.
— Вы находите? — спросила она.
— Это несомненно! Я думал, Вы — миссис Хадсон!
— Я — мисс Хадсон! Миссис Хадсон — моя родная сестра. Она живёт за стенкой! В третьем!
— Вот как? — сказал Гномм и задумался.
— Да. А она Вам нужна?
— Нет… я… А если она Ваша сестра, а она — миссис, то почему вы обе — Хадсон?
Женшина посмотрела на Гномма с подозрением.
— Вы — сыщик?
— Нет. Я… дирижёр.
— Обожаю музыку! Не зайдёте ко мне послушать пару-тройку пластинок? У меня есть граммофон!
Гномм осмелел и порадовался удаче.
— Конечно! — сказал он и шагнул за порог.
Старушка закрыла дверь.
Номер был светлым. Вся мебель и все вещи в комнате были белого цвета. Кроме постельного белья — оно было пожелтевшим.
— Мой отец играл на баяне! Он был виртуозом! — сказала женщина и сунула в руки Гномму старую чёрно-белую карточку с бородатым человеком, который держал в руках баян и расплылся в глупой улыбке.
— Красавец! — сказал Гномм.
— Да. Женщины с ума по нему сходили! Но он так и помер холостым… В прошлом году.
Старушка вставила пластинку в граммофон и завела его.
Граммофон чихнул и заскрипел. Музыка напоминала писк летучей мыши.
Гномм подошёл к окну, незаметно достал детектор и нажал на кнопку. Загорелась красная лампочка, и Гномм насторожился.
— Это моя любимая симфония, — сказала мисс Хадсон, достала белый платок и вытерла слёзы.
— Мне тоже… нравится, — выдавил Гномм. — А Ваша сестра тоже любит музыку?
— Вы с ума сошли! Она?! Но мне кажется, Вы всё-таки больше интересуетесь сестрой, а не музыкой. Хоть Вы и дирижёр. Неужели эта старуха может кого-то интересовать?! Эта мерзкая тварь с внешностью ангела!
— Нет-нет! Вы меня не так поняли! Я…
Старушка выключила граммофон.
— Если безумные старухи для Вас важнее музыки, то я прошу Вас уйти! Знаете, а ведь я всегда не доверяла дирижёрам. Скользкие типы во фраках и с палкой!
— Простите меня, если я обидел Вас, мисс.
— Пошёл вон, мерзавец! — процедила старушка, достала пластинку из граммофона и сломала её пополам.
Гномм поспешил удалиться. Мисс Хадсон захлопнула за ним дверь и заперла её на замок.
Детектив выдохнул и постучал в соседнюю дверь, на которой был была нацарапана цифра три.
— Кто? — спросили тем же голосом, которым только что прогнали Гномма.
— Сосед сверху! — сказал Гномм.
— Чё надо?
— Мне нужно поговорить с Вами, миссис Хадсон!
— Иди в четвёртый к сестре! Она любит болтать своим дряблым языком!
— Я с ней уже имел удовольствие говорить!
Дверь открылась. Перед Гноммом стояла точно такая же старушка, только одета она была в чёрное платье. Она осмотрела Гномма с ног до головы.
— Какой ты… длинный.
Гномм не нашёлся с ответом.
— В тебя попасть — раз плюнуть!
Детектив, на всякий случай, сделал шаг в сторону. Какое-то время он колебался.
— Не пригласите меня в номер? — сказал он, наконец.
— На кой?
Гномм не стал долго думать.
— Ваша сестра сказала, что Вы не любите музыку. Я и сам её не люблю! Ненавижу! — сказал он.
— Проходите! — сказала старушка и впустила детектива.
Гномм прошёл в номер. У миссис Хадсон, напротив, все вещи были чёрного цвета. Кроме постельного белья.
Гномм задержал на нём взгляд, и старушка это заметила.
— Да. Брунгильда принесла! Я прошу её приносить чёрное, а она всегда меняет жёлтое на жёлтое! Толстожопая дура!
Гномм заметил, что повсюду были разбросаны части граммофонов и обломки пластинок.
— Ваша сестра меня не обманула! — сказал он.
— Да. Больше всего на свете я ненавижу музыку! И музыкантов! Вы не музыкант?
— Нет. Я — поэт!
— Вы — красавчик! Выпьете? У меня есть водка! Поэты любят водку! Чтобы рифма складывалась!
— Конечно! — сказал Гномм и потёр ладони.
Пока старушка наливала в стопки водку, он успел включить детектор. Снова загорелась красная лампочка и сбила Гномма с толку.