– Стоять! – Крикнул я. – Именем Святого Официума!
Мой меч качался у конского бока, но я его даже не коснулся. Быть может, если повезёт, я справился бы с четырьмя или пятью противниками, но передо мной стояло не менее двадцати мужчин. Большинство были пьяны, но даже пьяный человек запросто всадит противнику вилы в живот или раскроит ему голову размашистым ударом топора. Не меч должен был меня защитить, а авторитет святой Церкви. Ибо Добрая Книга учит нас, что «победа в бою не зависит от числа воинов; истинная сила – это та, что нисходит с Неба».
По крайней мере, они не могли сделать это безнаказанно. И они, несмотря на опьянение, должны были прекрасно знать поговорку, гласящую: «Когда погибает инквизитор, чёрные плащи пускаются в пляс». Они остановились.
– Инквизитор? – Полувопросительно прорычал рыжебородый. – Что вы здесь делаете… господин? – добавил он немного погодя.
– Это я вас спрашиваю, что вы здесь делаете, – сказал я твёрдо. – Как тебя зовут, человече? – Я тряхнул уздой, и скакун приблизился на несколько шагов к стоящему во главе толпы ухорезу.
Он хотел спрятаться за спинами товарищей и отступил на три шага. Однако по-прежнему остался впереди, ибо его спутники тоже были не лыком шиты, и они также отошли назад. Я заметил, что некоторые уже успели скрыться в тёмных переулках. Я улыбнулся собственным мыслям, поскольку всё шло именно так, как и должно было идти.
– Гаспар, по прозвищу Морда, прошу прощения, ваша милость, – сказал одноглазый, в этот раз смиренным тоном, и снял шапку. Скомкал её в левой руке, а правую, в которой держал топор, спрятал за спину.
– Кого вы ищете, Гаспар? – спросил я мягко. – Чем может вам помочь инквизитор Его Преосвященства?
Он проглотил слюну так резко, что дёрнулся кадык. Помощь инквизитора была, наверное, последней вещью, о которой он мечтал.
– Никого не ищем, ещё раз прошу прощения... – пробормотал он, и было нетрудно понять, что он врёт.
Я посмотрел вправо, где сумрак позднего вечера скрывал начало маленькой улочки.
– И кто там?
Я немного подождал, и когда понял, что не получу ответа, натянул узду коня.
– Расходитесь по домам, люди! – Приказал я громко.
Я подождал, пока они послушаются, и направился в сторону тонущего в темноте переулка.
Крыши домов нависали так низко над улицей, что я не видел, что скрывается в её конце. Переулок был пуст, ставни домов закрыты. Я ехал медленно, шагом, и внимательно вглядывался во тьму. Что бы там ни скрывалось, оно должно было разозлить или напугать этих людей, так что даже ваш покорный слуга должен был считаться с опасностью. Но я пока не вынимал меч из ножен. И вдруг я услышал тихий стон. Звук, напоминающий полный отчаяния скулёж, в котором, однако, можно было различить отдельные слова.
– Нельзя, – шептал кто-то жалобно. – Нельзя, нельзя, нельзя...
Я различил во мраке серую фигуру, съёжившуюся в узком углу, образованным сходящимися стенами домов. Это была длинноволосая женщина в просторном плаще. Она сидела скорчившись настолько, словно старалась занимать как можно меньше места и как можно лучше слиться с окружением. Она обхватила ноги руками и спрятала голову между колен. Чёрные спутанные волосы падали на землю, почти закрывая босые ноги. Я не мог разглядеть лица и слышал лишь тихое заунывное бормотание.
– Нельзя убивать, нельзя убивать, – говорила она столь отчаянно, будто пыталась кого-то убедить в правоте своих слов.
Я осторожно слез с лошади. Только теперь она, должно быть, услышала меня, поскольку вскинула голову.
– Уходи, уходи, уходи! – Завыла она.
Мои глаза уже привыкли к темноте, так что я увидел бледное лицо, на котором выделялись огромные тёмные глаза. Женщина была грязна, до моих ноздрей донёсся резкий запах застарелого пота и крови.
– Не бойся, – сказал я мягко. – Я не причиню тебе вреда.
– Нельзя убивать, – сказала она гораздо более отчётливо, чем раньше.
Я заметил, что она вся дрожит, а её глаза смотрят на меня с опаской. Как ни странно, я не увидел в них страха. Кем была эта женщина, что более десятка мужчин преследуют её с такой яростью? Какие она совершила преступления? А может, единственная её вина заключалась в том, что она сумасшедшая? Не раз и не два я имел уже возможность видеть, как в деревнях или маленьких городках расправлялись с блаженными идиотами, наивно думая, что их безумие – признак дьявольского вмешательства. Словно сатана не мог найти себе более подходящих инструментов, чем сельские сумасшедшие. Если бы всё действительно так и было, то не нужны были бы мы, инквизиторы, а для поддержания Божьего покоя достаточно было бы толпы, вооружённой палками и вилами.