Но существование династии зависело еще и от Тиффани, а именно она являлась тем фактором, который не желал действовать в согласии с выстроенными Рэндольфом и Джоном Кортом планами.
Рэндольф прервал работу и нахмурился, недовольный, что в его голову пробрались мысли о Тиффани. Ее красота превзошла все ожидания, но она по-прежнему оставалась дикой, эгоистичной и испорченной девчонкой. Ей был нужен контроль, твердая рука… Кулаки Рэндольфа сжались, на скулах заходили желваки. Тиффани необходимо подчинить его воле, подчинить физически и интеллектуально. Иногда, когда она с ненавистью смотрела на него своими прекрасными глазами или же грубо с ним разговаривала, его буквально сжигало желание ударить ее, даже избить, и тем привести в полную покорность. Лишь пару недель назад, накануне своего отъезда в Ньюпорт, она вновь дала ему повод для подобного чувства.
Это случилось жарким и солнечным воскресным утром, но Рэндольф не соблюдал «день седьмой». Он рано встал и сразу же отправился в свой кабинет в особняке Кортов, прервав работу лишь для того, чтобы принять двух клиентов, в этот день уезжавших из Нью-Йорка и принесших ему на подпись документы. Важность сделки была столь велика, что Рэндольф снизошел и самолично проводил обоих до парадных дверей. Закрыв за ними дверь, он обернулся и увидел, что по лестнице спускается Тиффани. При ее виде Рэндольфа охватил холодный гнев, но одновременно ему стало жарко от желания.
На Тиффани была лишь ночная рубашка цвета шампанского, а сверху было накинуто неглиже из той же ткани, оставленное не застегнутым, так что оно развевалось при ходьбе. Тонкая ткань, ниспадая легкими складками вокруг ее дивного тела и длинных ног, почти полностью открывала грудь и жемчужную прозрачность плоти. Она взглянула на Рэндольфа, не удостоив его даже словом, и прошла в утреннюю гостиную. Потягивая кофе, она лениво зевала.
Рэндольф в бешенстве стиснул сухие пальцы. Когда он вошел в комнату, Тиффани бросила на него пренебрежительный взгляд.
— Ты выглядишь так, словно встал с рассветом, — презрительно заметила она. — Прямо-таки трудолюбивый бобер! Надо думать, ты стараешься произвести впечатление на папу своим усердием?
Она обращалась с ним как со слугой, а не… впрочем, в данный момент Рэндольфа занимало совершенно иное.
— Как ты посмела спуститься вниз одетая, как… точнее вовсе неодетая?!
— Посмела? Я смею, потому что это мой дом и я делаю то, что хочу!
— Тиффани, я только что проводил до дверей двух клиентов банка, мужчин. И если бы ты спустилась с лестницы пятью секундами раньше, они бы тебя увидели!
— А разве на меня нельзя смотреть?
Рэндольф облизнул губы. Ее красивое тело вновь приковало к себе его взгляд. Понимает ли она, до чего привлекательна и как провокационны ее слова? Он знал, что Джон Корт позаботился, чтобы она сохранила полное невежество относительно некоторых аспектов бытия, так что, возможно, все эти насмешки и издевательства, приводящие в бешенство Рэндольфа, для нее были вполне естественны и безобидны.
— Дело не в этом, — наконец выдавил он.
— Ведь папа часто выходит к завтраку в халате. По-моему, дело в том, что для мужчин правила одни, а для нас другие. Как всегда! Но в любом случае, все это чепуха! Никто меня же видел.
— Я видел.
— О, ты! Ты не в счет.
Ярость и страсть кипели в его душе, поочередно сменяя друг друга, поднимая невидимую волну насилия… Не в счет? Боже, ну он ей покажет… Он с трудом взял себя в руки.
— Вот здесь ты ошибаешься, дорогая, — нарочито спокойно произнес он. — Серьезно ошибаешься.
— Повторяю, это мой дом и я буду делать то, что мне нравится. А если тебя это не устраивает, ты можешь убираться. Ничто не будет мне так приятно, как навсегда избавиться от твоего общества.
Она вышла, хлопнув дверью, оставив его в смятении чувств. В этот миг он ненавидел ее за ту темную страсть, что охватила его и чуть было не вырвалась на свободу, и был полон отвращения к себе за то, что желал ее до безумия. Тиффани посмела вывести его из себя — но ненадолго. Вскоре он поговорит с нею об их браке, и уж тогда он ей крылышки обрежет! Ее отношение к нему не такое уж серьезное препятствие для его планов. В конце концов, Тиффани издевалась над всеми мужчинами. А если не удастся ее убедить, Рэндольф найдет способ подчинить ее силой…
— Извините, мистер Корт, но вас хочет видеть мистер Элленбергер.
Рэндольф мгновенно вернулся к действительности и с раздражением взглянул на клерка, рассерженный, что его застали врасплох.