— Я на некоторое время уеду, — сообщил он, поднимаясь и как бы не замечая ее вопроса. — Будет лучше, если мы попрощаемся сейчас.
— И куда же ты собрался?
— В Америку.
— Значит, она там? Она американка? — в голосе Джулии зазвучали истерические нотки, но она уже ничего не могла с собой поделать.
— Я отправляюсь в Америку по делам. Одновременно это путешествие позволит мне все тщательно обдумать. — Рэйф с удивлением понял, что говорит правду. Он собирался привести свою жизнь в порядок, и очень многое зависело от того, как встретит его Тиффани Корт.
— Рэйф, женись на Элис Палмер, пожалуйста! Тогда все будет как прежде — никто ничего не узнает, и мы сможем притворяться, что между нами все кончено!
— Но все действительно кончено.
Джулия бросилась к Рэйфу и, изо всех сил обхватив руками его шею, повисла на нем.
— Я не могу расстаться с тобой после того, что мы перенесли, чем мы были друг для друга! Я покончу с собой!
Рэйф оттолкнул ее и покачал головой.
— Не глупи! Я был о тебе лучшего мнения, Джулия. Где твоя гордость?
— Когда дело касается тебя, у меня ее нет! — слезы струились до ее щекам, но она даже не пыталась их вытирать. — Я думала, в наших отношениям есть нечто особенное, родившееся в страшные дни в концентрационных лагерях. Как ты мог забыть?
Действительно, когда-то общими узами их связали лагеря — те лагеря беженцев, куда загоняли бездомных бурских женщин и детей, пока британская армия проводила в Трансваале политику выжженной земли. Когда слухи об ужасном положении в этих лагерях достигли Англии, Женский комитет организовал расследование и Джулии, через свои связи в женском суфражистском движении и благотворительных организациях, удалось выехать в Трансвааль. Главная ее цель была предельно проста — увидеться с Рэйфом Девериллом. Но ей потребовался всего час пребывания в первом же лагере, чтобы она, забыв все свои первоначальные планы, вложила все силы в миссию комитета.
Ужасные условия, нехватка продовольствия и одежды, загрязненная вода, отсутствие отхожих мест, нехватка топлива для приготовления пищи и кипячения воды… список можно было бы продолжать до бесконечности. Лагеря являлись страшным источником распространения заразы. Эпидемии там свирепствовали нещадно: корь, брюшной тиф, коклюш, малярия, желтуха, грипп, воспаление легких, бронхит… и в этой антисанитарии и грязи малочисленные врачи пытались хоть что-то сделать. Каждый месяц в лагерях умирало по две тысячи женщин и детей.
Джулия знала, что главная причина в плохой организации лагерей, что население лагерей растет слишком быстро, знала, что и сами буры отчасти были виновны в собственной трагедии, но ни одно из этих соображений не могло смягчить впечатление от увиденного, когда она вынуждена была беспомощно наблюдать за смертью еще одного истощенного ребенка.
Она сидела у его смертного одра, покрытая детскими испражнениями и рвотой, когда вдруг заметила стоящего рядом Рэйфа. Нет-нет, взмолилась она, только не он, только не здесь. Но он помог ей подняться, сказав, что она еще никогда не была так красива, как сейчас. Он нашел местечко, где Джулия смогла вымыться и выстирать свою одежду, а затем любил ее со страстью и нежностью, вытеснившими из ее сознания все пережитые страдания…
Теперь он наблюдал за ней с печалью в глазах, но ни один мускул на его лице не дрогнул.
— К моему сожалению, — спокойно ответил он, — я никогда не смогу забыть тех концентрационных лагерей.
Он вытащил носовой платок и осторожно вытер слезы на ее щеках.
— Не забуду я и счастья, которое мы подарили друг другу.
— Не хватало еще, чтобы ты сказал: «Мы останемся друзьями». Но это невозможно, ни сейчас, ни когда-либо. Я могу быть только твоей возлюбленной или… — неожиданно она оборвала себя и подняла на него испуганные глаза.
— … врагом? — мягко закончил он. — Стоит ли?
Рэйф вспомнил предупреждение матери, что Джулия станет опасной, если ее рассердить, но был не склонен воспринимать эти слова всерьез. К сожалению, он не имел возможности обсудить эту проблему с человеком, который по собственному опыту знал, что отвергнутая Джулия может быть очень злопамятной — с Мэтью Брайтом.
— Эта девушка, — неожиданно произнесла она, — конечно, она гораздо моложе меня?
— При чем тут возраст?
Не этих слов жаждала Джулия, она хотела, чтобы он уверил ее, что никаких других девушек, кроме мисс Палмер, не существует.
— Если для тебя так важна молодость, — яростно воскликнула она, — почему ты не хочешь подождать, пока не вырастет Миранда? Ей почти тринадцати лет и она обещает стать красавицей. Подумай, какое приданое принесет она — и какие прекрасные отношения установятся тогда у вас с. Лорой!