Затем – темнота. И беспамятство.
Глава 29
– Желаю тебе столько счастья, сколько ты заслуживаешь.
Я до сих пор спрашиваю себя, хотела она сказать мне гадость или нет.
Где-то совсем близко капала вода – размеренно, методично, раздражающе. Губы пересохли и потрескались. Облизывая их, я ощущала вкус крови. Голова кружилась, когда я пыталась открыть глаза, тошнило так, что приходилось жмуриться. Жутко хотелось пить. Было холодно и мерзко.
Я лежала на чем-то твердом, то ли камень, то ли сучок больно впивался в спину. Руки были стянуты веревкой и надежно зафиксированы.
Глаза я все же разлепила. И с тошнотой справилась вполне успешно. Руки мои были крепко привязаны к ржавой батарее, а веревка оказалась слишком короткой, чтобы маневрировать, но сесть все же удалось. Я осмотрелась.
Небольшая комната, высокий потолок, серые стены с облупившейся краской. Мутное окно и не менее мутное небо в нем. Трещины в стекле, из них сквозит нещадно. Сваленные в кучу деревянные ящики в пыльном углу. И холод собачий – при выдохе изо рта вырывались клубы пара.
Сколько я здесь провалялась? В тонкой куртке и в джинсах с заниженной талией рискую простудить не только легкие, но и почки… Впрочем, в моем положении не о болезнях думать нужно. Прежде всего необходимо выбраться отсюда и выжить. Вряд ли Альбина собиралась оставить меня в живых. Однако убивать она не торопилась. Почему?
Щелкнул замок, дверь отворилась, и в комнате появился Морозко.
– Очнулась, – констатировали факт, подтвердив для пущей убедительности кивком. Хоть не пнул и на том спасибо.
– Ты же в курсе, что похищение людей карается законом? – стараясь сохранять спокойствие, поинтересовалась я.
– Так же, как и убийство, – безапелляционно ответил Морозко.
К чему он клонит? Намекает, что еще одна смерть ничего не изменит в его приговоре? Он прав, конечно, однако…
– Освободишь меня, замолвлю словечко перед советом, – пообещала я. И улыбнуться попыталась, однако пересохшая губа треснула, словно переспелая слива. Выступила кровь, которую я тут же слизала. Надеюсь, он все же не вампир…
Андрей усмехнулся, отошел к двери и стоял некоторое время ко мне вполоборота, а по лицу невозможно было прочесть ни единой эмоции. Он злится? Смеется надо мной? Обдумывает предложение?
– Мне говорили, что ты отъявленная дрянь, – заявил он на удивление спокойно. – Но я не думал, что настолько.
– Я тебя чем-то обидела, – догадалась я. – Поверь, я не хотела. Если объяснишь…
– Ты убила Алису, – перебил он. – Такое объяснение устроит?
Что?! Я? Какого…
– Откуда ты это взял? – спросила я сиплым шепотом, вглядываясь в лицо Морозко. Он явно не врал. Действительно решил, что я убила Алису его распрекрасную.
– Я знаю, как это работает, – криво усмехнулся он. – Это ведь моя методика.
– Способ переселения в другое тело открыл ты?
– Причем давно, – кивнул он. – Правда, слушать меня тогда никто не стал, отмахнулись, как от надоедливой мухи. А ты вот… способной оказалась.
– Не я, – покачала я головой, отчего тошнота вернулась, и в ушах появилось противное потрескивание. – Альбина.
– Она сказала, что ты станешь обвинять ее. А еще ты прекрасно умеешь врать. И лебезить. И пользоваться своими… прелестями.
Последнее слово он буквально выплюнул и брезгливо поморщился, словно не на эти прелести он залипал месяцами. Если верить Мыши, Морозко был влюблен в Алису. Получается, все это время он помогал меня мучить именно из-за того, что считал: я ее убила. И переубеждать его, похоже, бесполезно.
Я с силой дернула веревку, отчего она впилась в запястье, и я поморщилась от новой порции боли.
– И что теперь? – усмехнулась. – Будешь меня тут держать? А дальше? Ты ведь в курсе, что меня найдут? Тогда тебе явно не поздоровится, учти.
– Когда тебя найдут, я смогу доказать, что ты убивала.
– Как… доказать?
Он хищно усмехнулся, сразу стало понятно: добра не жди. Морозко подошел ко мне и презрительно посмотрел сверху вниз. Коснулся указательным пальцем моего лба, и я вывалилась из реальности.
Было темно. Влажно. Воняло плесенью и кислым потом. Ноги утопали в чем-то вязком и липком, одежда противно облепила тело. Я не помнила, где нахожусь. Просто знала: нужно идти. Здесь оставаться нельзя, потому что… Холодно. Мерзко. И жутко хочется увидеть солнце. Потребность в тепле ощущалась остро, почти так же, как и необходимость дышать. Потому, когда я увидела впереди свет, тут же ускорила шаг.