Марсен пожал плечами.
– Ниоткуда. Всегда тут было.
В голову мне пришла ещё одна страшная мысль. Я спросил, как можно спокойнее:
– Нас всё-таки убили? Это твой затакт – ночная ярмарка?
– Нет. – Марсен бросил на меня быстрый взгляд. – Нет, конечно. Я знаю, как выглядит мой затакт, и это определённо не он. А ты, насколько я знаю, никогда не был счастлив на ярмарках. Так что мы совершенно точно живы. Причём оба.
– Да каких тритонов!
– Тихо, – поморщился Марсен. – Людей пугаешь. Им весело, а ты ругаешься.
– Конечно, ругаюсь! – прошипел я. – Мне уже ничего не понятно! Я ужасный сын, я не в курсе маминого расписания. Но я точно знаю, что она ни за что бы не пошла куда-то на всю ночь! Ни одна мать, чей единственный ребёнок болен una corda, не уйдёт гулять с подругой, если дитятко не дома и не приковано к батарее!
Марсен развёл руками:
– В этом-то и дело. У твоей мамы нет ни одного ребёнка, больного una corda. Видимо, достаточно давно, чтобы начать думать о чём-то ещё и заводить друзей.
– А… но… ведь…
Я даже остановился. И уставился на Марсена – совершенно круглыми, надо полагать, глазами.
– Каких тритонов… – несчастным голосом повторил я.
– Разрешённых, – мягко ответил Марсен. – Вполне гармонично. – Он слегка притопнул: – В достаточно устойчивые ступени. Вот скажи, давно ты в последний раз так громко ругался?
Хорошо, если достаточно устойчивые. И поблизости как раз нет ни одной дамы, при которой мне было бы стыдно плюхнуться на задницу.
Что я и сделал. Обхватил голову руками, посидел так немного, а потом снова посмотрел на Марсена. Тот вздохнул и жестом фокусника достал из-за пазухи свой сонотиций в виде хрустального шарика. Я вгляделся в мерцающие буквы, всплывшие в прозрачной глубине:
Я: «Сим со мной, всё в порядке»
Дана Нортенсен: «Слава Изначальной Гармонии! Спасибо огромное. Жду вас дома».
Я ощутил непреодолимое желание тихонько завыть. Что, опять же, и сделал.
– Видимо, пришло, когда я пел, – отметил Марсен, проверив время и дату сообщения.
Раздался тихий звон, внутри шарика разбежалась паутинка трещин. Буквы запрыгали, померкли, потом и вовсе растворились. Марсен покачал головой и бережно убрал шарик в карман. Вид у него был расстроенный.
– Тоже не выдержал, – мрачно прокомментировал я. – А кто бы выдержал, интересно.
Марсен промолчал.
– Так ты объяснишь мне, что произошло? – Я вперил в него взгляд, надеясь, что получилось достаточно угрожающе.
– Что, что… – Марсен опустился на землю рядом со мной. – Изменения мира, вот что. Я ведь объяснял тебе, что у теории Мелодии Духа два варианта?
– Допустим, – согласился я. Я уже со всем был готов согласиться.
Но крючконосый гад от меня не отстал:
– Какие?
И мне даже удалось восстановить диалог в памяти. И даже понять, что он имеет в виду.
– Это ты про время, да? – Уточнил я. – Что у нас или нет контроля над будущим, или есть контроль над прошлым?
– Точно.
Я снова осмотрелся.
Танцующие парочки. Бегающие друг за другом дети. Фонарики. Разноцветные флажки. Уличные музыканты.
– Значит… – В горле у меня пересохло, и голос звучал непривычно скрипуче. – Значит, в тот момент ты действительно… переиграл мир? Сразу весь? Отменил всё существующее, себя самого и…
– Не отменил. – Он прервался, чтобы зевнуть. – Но, вероятно, так и выглядит резонанс. В Изначальную Гармонию нас, конечно, не взяли. Наверное, пока не доросли. Или, может, эхо всё ещё в нас нуждается. По крайней мере, никто не умер. И вроде не собирается.
– Чистые квинты, – пробормотал я. – Это просто нечестно. Я и саму идею резонанса толком понять не успел. А он уже случился. В двух шагах от меня. С твоей помощью. Охренеть.
Марсен приподнял бровь:
– А ты думал, я так вымотался только потому, что прогнал пятерых малолетних идиотов?
– Вот как раз этого я и не думал. – Я положил подбородок на колени. – Даже сразу тебе сказал, что как-то ты очень уж сдал от такой безделицы. Но зачем? Выходит, ты и вправду мог просто их прогнать.
– Не мой масштаб, – гордо ответил Марсен.
Кажется, оживает, подумал я. Но он тут же снова стал серьёзным и уставшим.
– Меня не спрашивали, на самом-то деле. Иногда ты просто делаешь то, что должен. Иначе что-то навсегда теряется. Бывает так, что цена выше, чем ты готов отдать. Но потом оказывается, что взамен получил больше, чем отдал.
Я молчал. На комментарии и вопросы меня всё ещё не хватало.
– Так уже бывало, – продолжал Марсен. – Не стыдно признать себя маленьким и глупым по сравнению с Изначальной Гармонией. В отличие от нас, она всегда знает, как будет лучше. А со мной легко договориться. И я знаю, что в такие минуты надо просто звучать. Очень легко принять решение, когда бессмысленное небытие берёт тебя за глотку. Не сомневаться. Не отступать. Стоять насмерть. Только тогда прозвучит что-то настоящее, и эхо вспомнит, каким оно всегда хотело быть.