Она энергично закивала.
— Не будете глупить?
Она так же энергично замотала головой в разные стороны. Я снял повязку. Девушка молча смотрела на меня отчаянным взглядом загнанного животного.
— Сейчас вы назовете мне причину, по которой я должен оставить вас в живых. Если я сочту причину веской, я немедленно отпущу вас. Даю три попытки. Начинайте.
— Если я не вернусь домой — мои родители этого не переживут. Они так любят меня — ведь я у них единственный ребенок, — сквозь слезы проговорила она.
— Вы взываете к моей жалости, — произнес я. — Но жалость я испытываю лишь к одному человеку — самому себе. Первая попытка — неудачная. Продолжайте.
— Прошу вас, — она схватила меня за руку. — Не убивайте меня. Я сделаю все, что вы скажете, исполню любую вашу просьбу…
— А теперь вы апеллируете к моим животным инстинктам, — сурово отреагировал я. — Но высший разум всегда подавляет низшие потребности. У вас осталась последняя попытка…
— Будьте вы прокляты со своими попытками! Таких, как вы, надо лечить, я ненавижу вас! — Она разрыдалась, закрыв лицо ладонями.
— Простите меня, милая девушка, — я убрал стилет в карман и вложил в ее руку носовой платок. — Я — не убийца, я всего лишь исследователь человеческой психики. Наверное, вы правы — меня надо лечить. Но, с другой стороны, чтобы лечить других, нужно сначала понять, как это делается. А для этого надо самому ощутить все, что только возможно. Одевайтесь, я ухожу. Прошу прощения еще раз, и не доверяйтесь больше первому встречному. И обязательно перечтите «Тартюфа».
— Я читала, — тихо ответила она.
— Вы — прекрасное существо, — сказал я. — Будь я нормальным человеком, возможно, у нас с вами могло сложиться что-нибудь светлое и романтическое.
— Что мешает вам сделаться нормальным? — отозвалась она, не поднимая глаз.
Эта неожиданная фраза из ее уст заставила меня застыть на какое-то время. Но вскоре я вышел из кустов и быстро зашагал прочь не оборачиваясь.
Дойдя до ближайшей лавочки, я сел, достал зеленую тетрадь и начал писать: «19 мая. Исследование поведения личности, принимающей решения в пограничных ситуациях…»
На следующий день, чтобы не зарабатывать лишние прогулы, я отправился на практику по химии, где меня ожидало скучнейшее занятие по смешиванию разнообразных реактивов.
Вернувшись с пятиминутного перерыва, я обнаружил в тетради с конспектами записку. В ней Альбининым почерком было написано: «Завтра приезжают мои давние знакомые. Мы отправляемся на пикник, и я хочу, чтобы вы были там моим кавалером. Ваша А.».
Я вырвал листок из тетради и написал кратко: «Извините, я не смогу».
Сложив бумажку вчетверо, я переслал записку Альбине.
— Яша! — окликнула она меня, когда я выходил из здания университета после занятий. — Вы сейчас домой?
— Домой, — ответил я.
— Пойдемте, нам по пути, если вы не возражаете.
Я не возражал, и мы пошли.
— В чем дело? Почему вы отказываетесь? — спросила Альбина.
— Вы сами знаете причину, — ответил я.
— Но ведь раньше вы были рады любому мгновению рядом со мной.
— И сейчас я хочу того же. Думаете, мне так просто отказаться от вашего предложения, Альбина?
— Тогда не отказывайтесь! Я вас, право, не понимаю, Яша!
— Пусть вашим кавалером будет тот, о ком вы думаете на самом деле, — ответил я.
— Но я хочу, чтобы это были вы…
— Мы оба знаем, что это — ложь. На днях вы мне все объяснили раз и навсегда. Я хотел играть главную роль в этой пьесе, а участь статиста меня не устраивает.
— Но у вас появился шанс получить эту роль, — сказала Альбина.
— Вы сами в это не верите. Прекратите терзать мою душу.
— А может, вы просто боитесь выйти на сцену? — спросила она.
— Какой толк, если меня все равно ожидает провал? Все, что мне теперь остается — это покинуть театр.