Через два часа он был уже на свободе: он работал, не боясь поднять шум, так как сторож был глухой, как пень, да к тому же крепко спал.
Гамид принес с собой немного еды, кувшин с водой и рыболовные принадлежности. Захватив все это, друзья направились к гавани.
Эль-Сейф не раз спрашивал Гамида, не знает ли тот лодки или барки, которую можно бы было использовать для побега. Гамид не знал, да и вообще он считал, что на суше можно скрыться легче. Но сейчас он тоже бежал к морю, он всецело был во власти воли Эль-Сейфа; еще бы, ведь он, Гамид, был ему обязан жизнью!
У причалов пристани они нашли лодку-хури, привязанную к кораблю. Это была «Красавица» господина Бабелона. Но Эль-Сейф так спешил, что не обратил на это никакого внимания.
— Мы возьмем эту лодку, — сказал он. — Но я не хочу начинать то, что задумал, с кражи лодки. Напиши, — попросил он Гамида, — что мы вернем лодку или заплатим за нее хозяину.
— У меня нет бумаги, — отвечал Гамид.
Эль-Сейф осмотрелся по сторонам и подал ему обломок доски, валявшийся у его ног.
— Нечем писать.
Саффар поднял с земли кусок угля.
— Пиши!
— Я напишу покороче, — ответил Гамид и вывел:
«С вашим хозяином мы рассчитаемся».
— Подпиши: Эль-Сейф.
Гамид нарисовал кривой меч. Потом отвязали лодку, а к свободному концу веревки привязали доску с этой двусмысленной надписью. В лодке нашлось весло, и вскоре друзья были уже далеко от берега.
— Куда? — спросил Гамид Эль Сейфа, когда лодка вошла в открытое море.
— К полуострову Бурь, — отвечал Эль-Сейф. — Надо навестить ловцов жемчуга.
Когда утром матросы с «Ямиле» обнаружили пропажу лодки и с трудом прочли надпись, они не сразу поняли, кто виновник всего этого. И лишь тогда, когда они узнали, что Саффар бежал из тюрьмы, все стало ясным: господин Бабелон посадил Эль-Сейфа в тюрьму, Эль-Сейф убежал оттуда и направился на поиски господина Бабелона, чтобы отомстить ему.
Нахуда сообщил это начальнику порта, а тот написал письмо в Джибути, которое, как уже известно, так испугало господина Бабелона.
Потом «Ямиле» вышла в море, пытаясь настичь беглецов. Но увидев на горизонте парус, Эль-Сейф скрылся в лабиринте прибрежных островков. «Ямиле» возвратилась ни с чем.
На третий день беглецы приблизились к месту лова жемчуга. И лишь тогда-то Гамид понял, что затеял Эль- Сейф, и он обещал помочь ему; он и вправду целиком был во власти его несокрушимой воли.
Глава II
Ловцы искали жемчуг почти на том же самом месте, где двадцать лет назад погиб Аусса. Старый «Йемен» был заменен новым кораблем; судном «Хеджаз» командовал молодой и самолюбивый нахуда по имени Омар, который заменил покойного хаджи Шере. Серинджем по-прежнему был Бен Абди со своим неизменным скребком из рыбьей кости; многих ловцов Эль-Сейф знал лично, и среди них был данакилец Шоа.
Ловцы еще спали на песке, а нахуда и сериндж — в каюте корабля, когда Эль-Сейф и Гамид высадились на берег, вдыхая знакомый запах гнили. Два мальчика уже хлопотали у костра, который только что разгорелся. Они с изумлением вытаращили глаза на пришельцев, но молчали; они не хотели начинать разговор раньше, чем это сделают старшие.
Подойдя поближе, Эль-Сейф узнал в одном из спящих Шоа и разбудил его.
— Я вернулся, Шоа, — сказал он ему. — Я принес вам радостную весть. Ты еще не забыл меня?
Шоа молчал. Он ничего не понял и лишь переводил свой взгляд с лица Саффара на нож, который тот держал в руке, и обратно… Потом кивнул головой:
— Я помню тебя.
— У серинджа есть винтовка? — спросил его Эль-Сейф.
— В каюте, — снова кивнул Шоа.
— Хорошо! — засмеялся Эль-Сейф. Вместе с Гамидом он поднялся на корабль, привязанный канатом к береговому утесу и крикнул:
— Вставайте, сериндж и нахуда! Сейчас час собх, и я принес вам радостную весть! — Он зашел за каюту, так что можно было видеть только Гамида.
Ловцы на берегу начали просыпаться.
— Кто кричит? — спросил нахуда Омар.
— Я, — отвечал Гамид. — Я прибыл из Массауа волей аллаха. И Омар и Бен Абди соскочили с корабля на берег, а Эль-Сейф встал между ними и трапом.
— Идите к ловцам! — приказал он. — Сейчас я все вам объясню! — Бен Абди узнал его и сделал резкое движение… Но слова Эль-Сейфа остановили его:
— Я тоже умею владеть ножом, о Бен Абди!