Когда Лару кто-нибудь драл, а я ждал своей очереди, изнывая от страсти и думая, что наконец-то ее получу, были у меня местами и грустные мысли.
Я думал: вот ей суют хуй в рот, и все это не по любви, и ей от этого плохо, Лара просто умеет сдерживать тошноту. И вот с ней это происходит теперь, и ее, как мяса кусок, дерут, а в детстве она смотрела на северное сияние и, наверное, думала как-то по-другому о своем будущем.
А я разве не думал?
Интересно, конечно, про всех этих бандитов и проституток, которые меня окружали, какие они были маленькие, и когда именно все пошло по пизде.
В общем, они ее драли, а я знал один ее тайну про северное сияние, про то, что у нее душа есть, и что Лара не какая-то там давалка дешманская, а настоящий человек, добрый и грустный. И этот человек, он очень устал. Я как-то ей сказал:
— Давай завязывай с этим. Будем жить бедно, но чисто. Как тебе такое? Я денег мало зарабатываю, но уж на тебя как-нибудь найду.
Мы тогда сидели на кухне у Грини, друг напротив друга.
— Вася, у тебя и дома своего нет.
— А я денег накоплю, и будет дом, — сказал я упрямо. Лара махнула рукой.
— Дурак ты, а я не хочу.
Но я все допытывался:
— Почему не хочешь? Так же лучше будет нам с тобой, мы станем счастливые.
Лара посмотрела на меня своими глазами вышедшего в тираж секс-символа, совершенно сухими и всегда спокойными.
— Да я не закончу, пока ебать будут. На это подсаживаешься, так же тоже получаешь что-то. Ощущение какое-то.
— Типа оргазм?
— Дебил. Нет, это в голове ощущение.
— Я слышал, что у баб оргазм в голове.
Она потянулась ко мне рукой, и ладонь ее замерла у моего носа. Она умела вот так, то есть, прикосновения на самом деле не случалось, но казалось, что оно было.
— Что-то про нужность, наверное. Оправдываешь свое существование. В общем, я без этого чувства себя уже и не помню.
Мой дед, когда был молодым, работал сварщиком на заводе. Кусок металла попал ему в палец да так впился, что там и остался, оброс новой кожей и стал дедовой частью. Я, в общем, понимал, о чем Лара говорит.
— И помощь мне не нужна. Думаешь, ты первый, кто мне предлагает жизнь сначала и все прочее? Уж сколько их упало в эту бездну, фанатов Газманова и уличных романтиков.
— А что с ними со всеми случилось?
Лара склонила голову набок, показалось мне в ней что-то птичье, внимательное и убийственно серьезное.
— А не смогли жить без ебли. Думаешь, я тебе бесплатно давать буду? Неа.
— Да мне не нужно, — сказал я. — Других трахать буду.
Я даже обиделся, а потом врубился, что она права.
— Ага, только я тебе тогда без надобности. Что, в первый раз, что ли? Мужик с бабой, пока мечтает в нее всунуть. Найдешь другую, которая бесплатно дает, и пропадешь пропадом.
Не, ну, вообще есть, конечно, в этом доля истины. Но с другой-то стороны был и наивысший эротизм в том, чтобы лежать с любимой женщиной на разных краях кровати и говорить о самом-самом личном, о самом главном.
Может, я так считаю потому, что мне было где и когда ее все-таки трахать. А, может, что-то есть в таком, ну, вот были же рыцари и прекрасные дамы, не? Лара стала для меня прекрасной дамой, я готов был поклоняться локону ее волос, мне бы только слушать ее, ну и все.
Иногда, когда мы лежали так далеко друг от друга, я все-таки ее ощущал. Как бы не совсем Лару, а то, что Антоша Герыч назвал бы ее аурой, наверное, или энергией, какое-то неопределенное тело души. И мне казалось тогда, что мы, не прикасаясь друг к другу, ближе некуда.
Мы много говорили о Зое.
— Правда любил ее, — сказала однажды Лара. Я кивнул. Она совершенно не ревновала, вообще не знала, как это надо. Я вот страшно ревновал, чуть ли не кидался на всех подряд после наших с ней сеансов. Ну, а нормально это, что ее ебали у меня на глазах? По-моему, не очень. У меня и мысли такие были, взять автомат и разрядить во всех, кроме Грини, а, может, и в Гриню даже.
Но в то же время полностью моей Лара тоже не была, поэтому я не мог сказать, что она мне изменяет. Не те у нас были отношения, чтобы кто-то кому-то изменял. Я и сам баб поебывал, каких хотел, а ее это даже не волновало.
И в то же время, наверное, свое сердце я так никому не открывал. Она мне и советы давала, умные, между прочим. Сказала, к примеру, что я с отцом совсем не виноват, и что мне надо к нему на могилу съездить и с ним поговорить, чтобы отпустило.
А я ж не говорил никогда, боялся, мне даже сны такие снились, что к нему прихожу, а земля под мной проламывается, и я падаю в эту его могилу. Но Лара сказала: