— Ну, — сказал Юречка. — Немедленно — это сильно сказано. Я не думаю, что сейчас от визита в Чернобыль у человека случится острая лучевая болезнь, но последствия для здоровья могут быть самые плачевные. Опухоли разные, лейкемия, даже ранние инфаркты связывают иногда с радиацией.
— Ну да, ну да, — сказал я. — Все, кто вскрывал гробницу Тутанхамона умерли. Кто через пять лет, кто через десять, кто через семьдесят, но все умерли, это точно!
Мы засмеялись. В детстве это был наш любимый анекдот, такой глупый, но все равно забавный.
— В любом случае, — сказал Юречка. — Концентрация радиации неодинаковая, одни показатели в Припяти, другие у границы зоны отчуждения, но между этими точками они могут разниться еще сильнее. В общем, это сложный вопрос. Можно остаться инвалидом, а можно эту самую радиацию даже не заметить.
Мы помолчали, потом я сказал:
— Спасибо.
— А с чего такой вопрос, Вась?
— Да, — сказал я. — В журнале попалось, стало интересно.
— В каком?
— "СПИД-инфо".
— Дурак ты, Вася. Как у тебя вообще дела?
— Да нормально. Ты деньги получил?
— Получил, спасибо.
— А дома как?
Юречка помолчал, потом сказал неуверенно:
— Мама странная.
— В смысле?
Уж если Юречка, вечный мамкин подпевала, считает ее странной, то мать, вестимо, дала стране угля.
— Ну, никак не могла вспомнить, как папино отчество.
— Ну и ладно, — сказал я. — Я тоже не помню. Слушай, а если бы я оказался в Чернобыле, то радиация пробралась бы в мои кости и стала бы ждать, и я бы ничего не почувствовал, а потом мое тело бы разрушилось, и кожа бы клоками слезла?
— Я же говорю, — сказал Юречка. — Что нет.
— Ладно, спасибо.
И все равно было жутковато.
— Вась, иди спать, нечего тебе полуночничать. Ты нервный.
Я улыбнулся, чуть не расплакался.
— Ты лучший брат вообще.
— Хорошо, что не браток. Сейчас криминала много, смотри не вляпайся никуда.
— Будет сделано. Спокойной ночи.
— Спокойной.
Я положил трубку и еще какое-то время стоял в коридоре, слушая стук веток о кухонное окно.
Утром Гриня неожиданно вышел меня проводить. На улице была слякоть, под утро прошел дождь, и мне, не выспавшемуся, тяжело было даже думать о том, как я пойду в этот холод. Мы с Гриней стояли в коридоре, и я сказал:
— Скоро приеду.
А Гриня сказал:
— Подожди-подожди.
Он сгонял по-быстрому в свою комнату, вернулся и что-то положил мне на ладонь. Я глянул — иконка нательная с Божьей Матерью. По-моему, икона эта называется Семистрельной, там у Матери Божьей семь мечей в сердце. У деда такая на даче стояла. Мне в детстве эта икона казалась очень страшной, и так обидно было за эту грустную, добрую женщину, что она страдает.
Иконка была маленькая, золотая, с красивыми ажурными краями и невероятно точными деталями — даже рукоятки мечей были вырезаны так, что, казалось, их можно взять и вытащить из иконки, как иголочки.
Лицо Божьей Матери выражало печаль, но не боль. Я сжал иконку в ладони, золото нагрелось от моего прикосновения.
— На цепку повесь, — сказал мне Гриня.
— Да ты чего?
— Да ничего, — сказал он. — На вокзале цыгане рыжье продавали дешево, я думал на Новый Год тебе подарить, но сейчас нужнее. Она защищает.
Чуть помолчав, Гриня добавил:
— У меня у брата такая была.
Только брат-то все равно тю-тю.
Но в то же время рассентиментальничался я знатно, почти до кома в горле.
— Спасибо тебе, Днестр, братан, не забуду!
— Ну, что уж ты, как помирать собрался.
Попрощались мы хорошо, и умереть не жалко. А иконку повесил я на цепку.
Вадика мне пришлось прождать в Новогиреево два часа. Вокруг шумели торгаши, у ларьков тусовали пропившиеся бомжи, короче, компашка, конечно. Я выкурил пачку сигарет, стоя под пронизывающим ветром, а потом положил на Вадика хуй и пошел в кинотеатр "Киргизия", позырить, чего показывают. Сходил, по итогам, даже на какое-то кинцо про горы, но проспал его почти все, в сон начало клонить, как только я доел кукурузу.
Когда вышел, то сразу увидел джип Смелого, Вадик курил в машине. Я залез.
— Гандон, — сказал я. — Нормально вообще так опаздывать?
— Это я с тебя спрашиваю, — ответил Вадик со своим всегдашним дружелюбием. — Я тебя полтора часа ждал.
— А я тебя на хуй послал и пошел в кинцо. Хоть поспал.
Мы тронулись, и я закурил.
— Ты чего опоздал? — спросил я.
— Тебе еще отчитайся, — Вадик сплюнул в окно.
Вот ты сука, подумал я, классно мы с тобой будем тусить в зоне радиационного заражения.