Когда мы выходили, небо казалось мне синим в любую погоду, я глубоко дышал, мне было странно. Света задавала свой миллион вопросов, скопившихся за часы молчания, как и любая пятилетка, она вертелась, смеялась и радовалась, и я думал, как хорошо ей, что она, на самом деле, всего не знает.
Я тогда понимал Нерона, который считал, что совсем классно — вообще ничего не знать.
Марк Нерон выходил из церкви мрачный и обычно долго не говорил ни с кем. Только один раз он обратился ко мне минут через десять после того, как мы вышли на улицу. Он спросил:
— Как так выходит, что ты ничего не знаешь, но, в то же время, чувствуешь все правильно?
Я пожал плечами, мне стало неловко.
— А то, что мы делаем? — спросил я в ответ. — Грех? Ну, причащаться. Мы же не заслуживаем.
— У нас с тобой все грех.
И то правда.
Потом мы обычно шли в "Баскин Роббинс", где Света заказывала торт-мороженое, и нам всем приходилось его есть. Марк играл роль приличного семьянина, а я чувствовал себя лишним, но почему-то он все равно таскал меня с собой.
Однажды Света спросила Нерона:
— Па, а почему мы всегда ходим на мороженое после церкви?
— В кафе-мороженое, — сказала Арина, но Света только отмахнулась от нее. Она была вылитый отец, словно мать в ее создании вообще никак не поучаствовала.
— Потому что, — сказал Марк Нерон. — В детстве меня всегда водили есть мороженое в воскресенье утром. Если только я не болел.
Он улыбнулся неожиданно нежно и, как всегда, спокойно.
— Теперь служба ассоциируется у меня с самыми лучшими воспоминаниями. О родителях, о семье, о мороженом.
Света задумчиво кивнула, а потом обратилась ко мне:
— Дядя Вася, а тебя водили в кафе-мороженое после церкви?
Я встрепенулся. Света меня почему-то просто обожала, все время просила с ней поиграть, все время чем-то со мной делилась, один раз даже вырвала страницу из раскраски с принцессами и подарила мне. Я отдал страницу своим ребятам, чтоб они ее раскрасили, потому что разочаровывать ребенка мне не хотелось, а пацаны все равно постились перед делом.
— Не, — сказал я. — Меня не водили в церковь. Наверное, поэтому и мороженого не было.
Уж не знаю, почему я Свете так нравился. По-моему, после утренней службы я был ужасно скучный и задумчивый.
— А пойдем играть в "Нашу семью"? — спрашивала она. — Ну, еще чуть-чуть побудь.
И, если у меня не было срочных дел, я соглашался. Мне ведь тоже хотелось семью.
Что касается грехов, я узнал новые интересные способы их совершать.
Марк Нерон, как я уже говорил, любил обижать девочек. Например, затаскивать их в машины и трахать.
В первый раз я от этого страшно охуел, даже кинулся на Нерона, получил по ебалу, нехило так, конечно.
Во второй раз я с ним долго ругался.
В третий раз разозлился и вышел из машины.
В четвертый остался и курил.
В пятый мне тоже захотелось.
В шестой раз я оттрахал хорошенько плачущую, тесную от страха девушку.
Ну, да. Было б чем гордиться. Но мне это нравилось, я имею в виду, это был какой-то особый секс — совершенно животный, уродский, но невероятно приятный. Я их не знал, они меня не знали, я их выбирал, а они меня нет, и им приходилось быть со мной, потому что я был сильным и злым.
Обычно мы имели ее по очереди на мокром от пота заднем сиденье машины, а потом, перепуганную, отпускали. Я часто давал деньги, иногда их швыряли мне в лицо.
Если девочка попадалась норовистая, не сдавалась, тогда мы везли ее на квартиру. Там Марк Нерон позволял себе больше, он прижигал их сигареткам, бил, резал. Я играл в хорошего полицейского. Ну, какое-то время. В один прекрасный день сука чуть не выгрызла кусок из моей шеи. Тогда я, вставив ей поглубже, разбил бутылку, прислонил розочку к ее шее.
— Я тебя сейчас нахуй зарежу, — сказал я. Вот прям так и сказал.
Она замолкла, даже пищать перестала. Некоторое время она терпела меня, потом начала вырываться с новой силой. Я, на самом деле, не хотел делать ей больно, но она меня достала, и я снова ударил бутылкой по столу, прямо рядом с ее лицом. Она зажмурилась, завизжала и так сжала меня у себя внутри, что я невероятно остро кончил.
В следующий раз я первым делом разбил бутылку о край стола и спросил у Марка Нерона: