И вот я уже отчаялся, устал от потока людей, от гармошки, на которой грустный дед играл военные песни, от бьющей по нервам капели. Решил: последний магаз, а потом лучше цветы тогда опять куплю, может, ей просто розы не понравились.
Зашел в один из таких прямо бутиков. Магазинчик был ярко, как ювелирный, освещен, всюду стояли за стеклом красивые скляночки рядом с красивыми коробочками. Интерьер был исполнен с фантазией, надо сказать. Все эти баночки-скляночки стояли в углублениях, закрытых стеклом и сделанных, как окошечки в позолоченных, витиеватых рамах. Марк Нерон бы сказал, что они — барочные. Изумительные штуки, бабы должны были быть в восторге.
Ко мне тут же подскочила бойкая девчушка.
— Здравствуйте!
На ней был розовый корсет, поверх него она накинула пушистый свитерок, форма явно его не предусматривала, но погода диктовала свои правила. Сиськи ее в корсете были замечательно приподняты. Что бы ни продавали, продают всегда секс.
— Добро пожаловать, не нужна ли вам помощь?
Она оттарабанила заученные слова и уставилась на меня с надеждой.
— А, ну, да, — сказал я. — Короче, мне надо девушке в подарок, но она еще со мной не встречается, но будет. Девушка очень умная. Аспирантка. Есть духи для умных?
— Сейчас что-нибудь найдем, — лучезарно улыбнулась девушка, а я подумал: если бы я встретил ее, когда она шла бы с работы домой, а я в тачке искал бы с кем поразвлечься, то что бы тогда?
То бы тогда, что и всегда. Чего спрашивать-то? Но от этих мыслей я все равно занервничал, стал крутить большим пальцем перстень на указательном.
— А какими духами пользуется девушка? Можете описать?
Я развел руками, мол, никакими.
— Так, — сказала девочка, вскинув черную, тонкую бровь. — В таком случае, это опасная затея, но мы справимся. Я думаю, что неплохо было бы подобрать что-то свежее, не душное.
Тут открылась неприметная дверь в подсобку, из-за нее послышалось.
— Рая, ты что ценники не поменяла?! Меняй быстро, а то мы сгорим просто!
— О, — сказал я. — А вот и изнанка любого бизнеса!
— Ой! — ответили мне. — Извините! Ну, сами понимаете, кушать всем хочется.
Голос мне с самого начала показался знакомым, но мало ли голосов на свете. Я уже готов был об этом забыть, как из подсобки выглянула, страшно меня удивив, Валентина.
Она стала еще толще и еще веселей.
— Васька!
— Валек! — крикнул я, распахнув объятия. Она выбежала ко мне, врезалась в меня, чуть не свалив, и крепко прижала к своему теплому, приятному телу.
— Васька! — повторила она. — Рая, это мой хороший друг, ему все тут бесплатно, что бы ни захотел.
Я щипнул цепку на шее.
— Да не надо, я упакован.
— Да надо! — сказала Валентина упрямо. — И никуда ты не денешься.
Валентина расцеловала меня в обе щеки, оставив липкие помадные пятна.
— Как ты, родной?
— Да живой пока, — засмеялся я. — Ничего, крутимся более или менее. А ты как? Хера ты поднялась!
— Да, — сказала Валентина, кивнув с неприкрытой горделивостью. — Я молодец, если честно. Теперь задницу не морожу. Тепло, хорошо, продают за меня девицы, а я только по жопам их иногда, чтоб не баловались.
— Валька, как ж я соскучился!
— А то! По мне как же не соскучиться!
И как-то мы разговорились, вышли покурить, сели на скамейку, наблюдая за радостным человеческим потоком. Валентина сказала:
— Ох, весна, мороженого бы сейчас!
И я сходил да купил ей мороженого, рожок вафельный, все по Валентининому вкусу. Она его кусала, облизывала губы. На белой, сливочной начинке оставались ягодные пятна помады, как разводы от варенья.
— Красота, — сказала она. — И как свежо. Пережили зиму!
И вправду — красота. Мы ели мороженое, курили и глазели на людей, солнце над нами сверкало так ярко, словно в осколке бутылки.
Мы немножко поговорили про Чечню, про то, будут ли мочить Дудаева, и хотя у Валентины к теме обнаружился неподдельный интерес, она все равно говорила с большой женской печалью.
— Такие молодые мальчики, — сказала она. И я просек, прочувствовал, что она говорит, хотя видел много мертвых молодых мальчиков и не считал это проблемой. Но Валентина как-то так ко мне обратилась, что меня проняло. Я вдруг понял: кто-то их рожал, а они там умирают.
Это бабское — простой фразой как-то так задеть неприятно. Я сразу попытался тему перевести. Вот на нее, например. Валентина о своем успехе говорила не особо охотно и даже наоборот, как-то она расстраивалась.