Я подергал калитку, всю в желтом мху, а потом крикнул, как в детстве, когда мы с Юречкой звали своих дачных друзей. Вы наверняка тоже кричали, протяжно так, ну, не знаю:
— Са-а-а-аш!
Или, может быть:
— О-о-оль!
Любое имя можно подставить, детки в деревне всегда зовут друг друга с той узнаваемой интонацией, ее ни с чем не спутаешь.
Я вот крикнул:
— Ма-а-а-арк!
Дверь с треском открылась.
— А? — сказал он. — Разгадал все-таки загадку?
— Бля, я жратву у колодца забыл!
— Ну, сейчас селюки растащат. Пошли, может нам еще что-нибудь останется.
На нем был легкий спортивный костюм, он покуривал сигаретку. Несмотря на то, что Марк Нерон считал себя главным противником курения в этой части света, покуривал он часто, особенно от нервов или под герой.
— Что обдолбался уже? — сказал он мне.
— Ага, до тебя добраться нормально не мог, такой залипон напал! Ты что это вообще?
— В деревню, в глушь, в Саратов! Сюда я больше не ездок!
Он засмеялся, спустился и сел на крыльцо. Я перемахнул через забор, подошел к нему, уселся рядом.
— Ну, что там реально-то?
— На нары, все, блядь, на нары! — протянул Нерон узнаваемо хрипло. Старая блатная песенка такая была, он ее мне как-то пел и ржал над ней.
Помню, Марк тогда бренчал на гитаре и тянул:
— Вот захожу я в магазин — ко мне подходит гражданин
Легавый, блядь.
Он ко мне — а я бежать, а он кричит: Попался, блядь!
На нары, блядь, на нары, блядь, на нары!
Потом он вдруг остановился, и как давай угорать.
— Что? Что?
Он перехватил гитару поудобнее и запел снова, не очень складно:
— Вот захожу я в магазин — ко мне подходит гражданин
Препод, блядь.
Он ко мне — а я бежать, а он кричит: Попался, блядь!
На пары, блядь, на пары, блядь, на пары!
И весь вечер он тогда над этим ржал, как будто крыша совсем потекла.
— Ты просто университетов не оканчивал, — говорил он сквозь смех.
— Ты тоже.
Но он опять ржать.
Вот и сейчас, я видел по его лицу — начнется. Он крепко сцепил зубы, стараясь удержаться, а потом громко засмеялся.
— Бля, — сказал я. — Ну только не это.
Я закурил, откинулся назад, прислонившись головой к облезлой двери, подождал, пока Марк проржется.
— Ну, что там? — спросил я.
Он утер слезы.
— Да это, РУОПовцы заебали. Осалили одно парня у нас, ну так, из моих кругов. Есть подозрение, что он сдаст.
Мы пошли к колодцу за пакетами, Марк Нерон держался абсолютно спокойно, я аж удивился.
— Ну, кого сдаст тоже не особо понятно, но, если салить начнут, то в ближайшее время. Вот ключевые люди на дно и залегли.
— А мы так, значит, мелкие сошки? — спросил я.
— Да пацан, которого там сейчас колют, он тебя и не видел никогда. Не то что имени твоего не знает, а что ты существуешь даже. Расслабься.
Марк Нерон махнул рукой.
— Обычная предосторожность. Погода хорошая. В лес пойдешь?
— Во суки, — сказал я.
— Да не надо так говорить, — протянул Марк Нерон. — Я их понимаю. Они сражаются за будущее. Будущее всех, в том числе и нас. Просто, ну, это не совпадает с нашими нынешними интересами.
— Вот тебя бы твои сокамерники послушали. Много бы нового узнали.
Марк Нерон только усмехнулся.
Пакеты мои так и белели у колодца. Мы их отнесли в кишащий притихшими мышами и вполне себе наглыми тараканами дом.
— Не подарок, конечно, но жить можно, — сказал Марк, выкручивая вентиль на красном газовом баллоне и включая конфорку. — Сейчас пожрать быстро приготовлю.
Кухня была темной, дверь из нее вела в погреб, и я представил себе, что в стародавние времена, еще до холодильников, хозяйки хранили там всякое сало и прочую быстро портящуюся хуету, и как тогда пахло — землей и едой.
Я сидел за кухонным столом, накрытым клеенкой с бабочками, вся она была в рыжих кругах от чайной чашки. Дом был перекошен, поэтому я все время думал, что мы со столом сейчас уедем вбок.
Марк Нерон пожарил черный хлеб с яичницей, поставил передо мной тарелку.
— Лес тут, кстати, заебись.
— Только не с кабанами, — сказал я. Потихоньку возвращался мой страх кинуться с ножом на Нерона. Он спокойно резал подсоленный хлеб, мочил его в желтке и отправлял в рот.
— Ты не парься. Это все скоро уляжется. Паренька в тюрьме удавят, только и всего. Благо, мир не без добрых людей.
— Ну точно, — сказал я.
— Тут недалеко еще церковка такая красивая есть, заброшенная, правда. И старое кладбище. Поглядим, короче.
Марк Нерон вдруг обернулся, указал рукой куда-то в комнату за цветастыми занавесками вместо двери.