Тогда Саша сказала одну очень мудрую вещь. Я ей говорил:
— Ты представляешь, Лапуля, вот как все так вышло?
У Саши же были все нужные мне ответы, и она сказала:
— Наша ошибка в том, что все, что мы полагаем случайным, на самом деле структурно, а все, что мы полагаем структурным, на самом деле случайно.
— А? — спросил я.
— Часто бывает так, Вася, что мы считаем личное — случайным, потому что слишком сложные системы причин и следствий нам просто не видны. С другой же стороны, мы считаем структурной большую историю, потому что смотрим на нее как бы со стороны, этому нас учат в школе. Иными словами, в распаде Советского Союза больше случайного, чем мы привыкли думать, а вот твоя конкретная, неповторимая жизнь намного сильнее подчинена экономическим, социологическим и историческим законам, чем ты можешь себе представить.
Вот такую вещь она мне сказала. Мне кажется, что это очень мудро. Мы и правда не улавливаем, какой мир сложный, какой он и случайный, и структурный одновременно. А если бы улавливали, может, получалось бы как лучше, а не как всегда.
А тогда мы с Сашей поцеловались, и я подумал: зашибись она, повезло мне.
Если честно, как-то хорошо все складывалось. Моя любимая ждала от меня ребенка. Мой друг собирался меня повысить. Даже моя мать смогла жить почти самостоятельно со своей сраной деменцией.
Короче, все было классно, кроме одного: теперь я нуждался в таком количестве героина, что я стал периодически ловить передозы.
В первый раз все случилось при Саше. По-моему, она перепугалась побольше моего.
Вообще для самого нарка передоз — это совсем не страшно. Героин не дает по-настоящему испугаться, в реальность тебя не вышибает. Херово, конечно, будто перед потерей сознания, но в то же время как-то даже и нормально. Не больно, не ссыкотно.
Мы тогда сидели на кухне, смотрели по телику Ельцина, Саша пила сладкий чай, а я ставился. Вдруг Саша мне сказала:
— Вася, у тебя губы синие.
— А, — сказал я. — Нормально.
Мой голос показался мне каким-то странным, невнятным и влажным, словно слюни перестали откачиваться. Язык ворочался с неимоверным трудом, и я забил на это дело, просто махнул рукой.
От такого резкого движения в глазах потемнело, и весь мир исчез. Жалко его не было.
Очнулся я в машине скорой помощи. Саша держала меня за руку, ее ладонь казалась ужасно горячей. Голова раскалывалась, меня страшно тошнило, я весь был в холодном поту, как лягуха. Блевал всю дорогу в какой-то белый контейнер, а Саша меня все равно не отпускала. Она гладила мои пальцы и говорила:
— Бедный, бедный Васенька.
Я с ней в тот момент был более чем согласен.
В больничке меня продержали два часа и отпустили домой, даже не сняв абстягу.
Саша потом сказала:
— Я думала, ты умрешь. Ты очень слабо дышал, у тебя не прощупывался пульс.
Я махнул рукой.
— Да ты преувеличиваешь.
Но Саша не имела такой привычки. Если, конечно, не считать преувеличением ее тягостные настроения.
Она сказала:
— Ты действительно мог умереть. Тебе нужно подумать над этим.
Но больше она ничего не добавила, ни до, ни после мы об этом не вспоминали. Мозг ебать — не было у нее такой привычки.
Во второй раз я был дома один и очнулся сам. Думаю, это был худшее пробуждение в моей жизни, потому что у меня был полный рот блевотины, которой я чуть не захлебнулся. Горький вкус желчи, казалось, добрался аж до макушки, из носа текло.
Я тогда не подох, ну, чисто по случайности. Повезло.
В третий раз мы отвисали с Нероном, и я вырубился, пока он отошел поссать. Опять больничка, опять "Налоксон", опять пиздец и опять отпустили через два часа.
После этого Нерон сказал:
— Пора лечиться, Автоматчик. Хочешь мир посмотреть?
— А кто ж не хочет? — спросил я, вытирая сопли рукавом. На самом-то деле мне было вообще не до мира, тем более чтоб на него еще и смотреть.
— Есть хорошая клиника в Майами, — сказал Нерон. — Я тебе контакты дам.
— Какой Майами? — спросил я. — Это вообще где?
— Штат Флорида, вроде бы. Неважно, я там подправлялся. Мозги сильно много не ебут, ломку снимают, прокалывают так, что выходишь, словно в белый день. Нормально будет все.
Он внимательно на меня посмотрел. Как-то, по выражению лица, что ли, Марк Нерон понял, что я от идеи не в восторге. Тогда он сказал:
— Пока не снизишь дозу, работу тебе не дам. Еще и с бригады сниму. Кому ты такой нужен? Сдохнешь еще, а на тебе ответственность. Так что езжай, подрихтуйся, чтоб был как новенький, понял?