В общем, сидели мы с Нероном у меня, он подбухивал, хотя был изрядно наколотый. У меня доза после рехаба сократилась донельзя, поэтому я плыл с капелюшечки, и ничего мне было уже не надо.
Нерон разложил передо мной карту бывшего Союза и иголкой тыкал в ее чувствительные места.
— Понимаешь? — сказал он. — Здесь ловить нечего. Тут погранцы везде. Видишь, как оно нарисовано? Тут такое все зеленое, просто пиздец. Почему оно такое зеленое? Там что, джунгли? Может быть, вполне может быть, но вряд ли.
— Пиздец ты упоротый, — сказал я.
— Это экфрасис, — ответил Марк Нерон. — То есть, описание картины словами. Того, что стоит за изображенным.
Я покрутил пальцем у виска.
— Слушай, братан, тебе бы отдохнуть, расслабиться уже с этим. Все ж нормально. Мы свою копеечку имеем. Тебе ее более чем достаточно.
— Копеечку! — Марк потряс кулаком. — Ты хоть представляешь, как это унизительно?
Я огляделся, словно бы искал кого-нибудь, кто готов заступить на смену и посидеть с пьяным Марком вместо меня. Таковых не нашлось, мы сидели в окружении хаотично расставленной антикварной мебели, которая вряд ли могла мне помочь.
Разве что спросить Нерона, что это за стиль у кресла, и он заведет свою старую тему про историзм.
Скупать антиквариат меня тоже научил Марк Нерон. Первоначально я не был в восторге от идеи приобрести серебряную сахарницу за шесть косарей иностранных денег. Нет, серьезно, шесть тысяч долларов за кусок серебра! Это нормально вообще?
Постепенно Нерон убедил меня, что это выгодное вложение.
Помню, как-то в магазинчике на Арбате, когда я покупал себе столовое серебро, мне предложили страшно красивый немецкий набор. Там ручки у ложек были, как цветы, страшно красивые, изогнутые.
— Модерн, — сказал Марк Нерон. На цветах были даже капли росы, так смешалось фантазийное и реальное, я очень удивился, что такую красоту можно взять и сделать, что ее рождает не природа. Ну и комплект был полный, опять же.
Еще предложили весьма простенький набор от "Фаберже", неполный, но дороже, без особенного декора. Несмотря на все протесты Нерона, я решил, что куплю полный, красивый немецкий комплект. Это ж выгода очевидна, еще и дешевле!
Когда мы вышли, Нерон сказал:
— Ну и дурак, надо было "Фаберже" брать.
— Да он ни о чем.
— А я знаю. Это ширпотреб. Такой набор вполне мог быть в семье квалифицированного рабочего Путиловского завода. Ничего особенного в нем нет, это товар массового производства. Да и в самых роскошных императорских коллекциях "Фаберже" нет ничего особенного. Он вообще был художник очень посредственный в стилевом отношении, хотя технически, конечно, мастер от Бога.
— Тогда в чем проблема?
— А в том, что это бренд. В том, что исторически так сложилось, что "Фаберже" — символ ювелирной промышленности Российской империи конца девятнадцатого и начала двадцатого века. А значит, он будет дорожать нереальными темпами. В конце концов, если у тебя останется единственная ложка, через тридцать лет ты выручишь за нее, как сегодня за весь набор.
— Марк Всезнайка, — сказал я и пошел вперед.
— Очень по-взрослому, Вася.
Мне антикварка не особо нравилась, Марк Нерон видел в ней красоту, мне же эти вещи казались просто старыми.
Но, в конце концов, Нерон убедил меня, что вкладываться в бабушкин сундук может быть очень выгодно.
Ну да, что-то я отступил от темы, но это и понятно. В том своем состоянии я тоже хотел как-нибудь отступить от темы, только у меня шанса не было. Марк Нерон смотрел мне прямо в глаза.
И тогда я ляпнул, просто чтобы поддержать как-нибудь разговор:
— А может ну его на хуй этот Узбекистан?
— Чего? — спросил Марк Нерон. С облегчением я подумал, что сейчас он мне ебнет, и можно будет хотя бы подраться. С другой стороны, состояние у меня, конечно, было не очень для подвигов. В общем, решил я свою мысль развить, ткнул пальцем в карту.
— Во Туркмения! Чем тебе не нравится Туркмения, а? Хорошая страна. Самая незаметная из бывших Союзных Республик. Что там вообще есть?
Я прищурился, стараясь разглядеть карту.
— Каспий! Там есть море! Вот это круто, а? Море, и граница с Афганистаном, что еще нужно?
Море я, кажется, имел в виду в каком-то туристическом смысле. Выражение лица Нерона вдруг изменилось, черты его разгладились, он заулыбался, подался ко мне и неловко хлопнул меня по плечу.
— Автоматчик, ты гений!
— Я — да, — ответил я с гордостью. — Еще бы.