Я глянул на Юречку, потом на его руку, потом на место, где должна быть еще одна. Ну да. Не очень-то оно удобно.
Тут с кухни до меня донесся щелчок зажигалки. В золотом дверном проеме поплыл дым, секунду спустя выглянула женская ножка в светлой джинсе.
— А это, я смотрю, не мамочка! — заулыбался я. — Совсем не мамочка!
Юречка заметно смутился.
— Это Вера.
— А, классно, сейчас познакомимся!
Юречка закусил губу.
— А вы знакомы.
Я стащил ботинки, кинул их на ковер и понесся на кухню.
Вера была та самая, какую я и ожидал увидеть. Вера из самого Заречного, первая моя подруга, первая моя любовь, первая моя женщина, первое мое все.
Она осталась такая же красивая — породистое лицо, зеленые, длинные глаза обворожительной певички, мягкие темные кудри, ее портила только совершенно не женская, суровая складка возле губ.
— Верка!
— Васька! — взвизгнула она, подалась ко мне и обняла меня. — Ты как вообще? Юрик не говорил, что ты здесь!
Я глянул на Юречку.
— Ого, странно. Я ж здесь первый был, а потом только брательника с мамкой перевез.
Вера затянулась сигареткой, выпустила дым в сторону приоткрытого окна. В движениях ее было и что-то мальчуковое, и что-то настолько женственное, что дрожь брала.
Юречка сказал:
— Мы с Верой случайно встретились, представляешь? На рынке.
— Ага, — сказала она. — Я картошку брала.
Вера указала ногой под стол, где лежал пакет с немытыми, уродливыми клубнями.
— Уроды какие, — сказал я.
— Да промерзли. А стоят уже, как крыло от самолета.
Я сказал:
— Вот, кстати, пожрать бы. Юр, я омлет сделаю?
— Молока нет, — сказал Юречка.
— Ну, тогда яичницу.
Квартирка у Юречки была маленькая, но очень чистая. Не знаю уж, насколько сложно наводить порядок одной рукой, но Юречка справлялся. Ни пылинки не встретишь, и всегда, даже лютой зимой, от открытого окна сквознячком тянет — Юречка любил чистый, холодный воздух.
— Какое совпадение, — говорил я, поливая маслом горячую сковородку, масло шипело и прыгало, Юречка с подозрением и недовольством смотрел на плиту, которую я успел изгваздать.
— Нет, ну надо же!
— Да уж! — сказала Вера.
— Ты как вообще в Москве очутилась?
— А я почти уже отучилась тут, представляешь? Ты когда уехал, я подумала тоже, почему бы счастья не попытать, и летом поступила на ветеринара. В РУДН.
— В какой?
— Ну, бывший Лумумбы. И, представляешь, реально отучилась почти. Последний курс и работаю, вот, по профессии уже. Кошек лечу, собак. Крыс иногда приносят, хомяков, там.
— А у меня котик есть, Горби зовут. Рыжий такой, с серым пятном на башке. Ужасно смешной, лапка котик.
— У меня кошка Васька, как ты. Я думала, это кот.
— Какой ж ты после этого ветеринар?
— Да я ее завела, как приехала только. На вокзале подобрала.
— Тебе яичницу как всегда перчить? А я своего у девки мелкой взял.
— Да ну, желудок не тот уже.
— Юрка, а сок томатный есть?
— Какой томатный сок, Вась?
— Ну, вкусно было бы для яичницы.
— Васек, а ты сам-то чем занимаешься?
Я обернулся к Вере. Она положила длинные ноги на табуретку, куда так и не решался сесть Юречка.
— А, у меня бизнес. Типа сеть аптек.
Юречка поглядел на меня с печалью, Вера сказала:
— Ого! Как называются аптеки?
— Так и называются! Аптеки! С зеленым таким крестом!
Она громко, развязно засмеялась. Когда-то я Веру обожал. Не сказать, чтобы мы встречались, скорее уж ебались по дружбе. Мы были в одной компании, вместе винтились. Я глядел на нее и не мог понять, взялась ли Вера за ум по-настоящему. Она всегда была тощей, как палка, зубы у нее испортились уже давно, пара прыщиков на лице ни о чем конкретном не говорила, а руки закрывали рукава длинного черного свитера.
Юречка когда-то был в Веру влюблен. Он в этом не признавался, тем более, что их разделяла разница в шесть лет. Нет, после двадцати это уже мало значит, но, когда Юречка отправился нести свет народам Афганистана, Верке было всего-то шестнадцать лет.
Верка как-то сказала Юречке, что будет им гордиться, если он поедет. Я с Юречкой тогда все ругался по этому поводу, а Верка вдруг за него вступилась, сказала:
— Поезжай, если считаешь правильным. Никто за тебя твою жизнь не проживет.
И как-то она так это сказала, что больше уже Юречка свой Афганистан не обсуждал.
Теперь-то пожалела, наверное.
А когда он вернулся без руки, Верка с ним встречаться не стала. Мне так кажется, она была сильно влюблена в меня, но я встречаться не хотел, а хотел только винтиться. Вот такая у нас вышла сложная история. Верка в соседнем дворе жила, мы с детства тусили, это на продавленном диване ее родителей я впервые телку поимел. Верку я знал невероятно хорошо, до сих пор мне помнилась каждая ее родинка, помнилось, какая она между ног на вкус. Я ее тогда исследовал хорошо, мог бы диссер написать, столько у меня материала было.