Декан представил Владимирову вошедшую. Это действительно была Златоревская. Из вежливости он даже оставил их с майором в кабинете, заметив, что ему нужно пройтись по университету по каким-то делам.
Оценив такт Артура Николаевича, Владимиров обратился к своей собеседнице.
– Мне сказали, что вы были куратором у Вячеслава Коромыслова, делом которого я занимаюсь.
Златоревская подняла на него глаза, испытывающее разглядывая майора.
– Да, – ответила она. – Слава был одним из лучших моих студентов… и даже моим другом.
Владимирова вдруг осенило. Это же чувства! В ее словах ощущается чувство любви к погибшему. Да, но разница в социальном статусе, в возрасте наконец. Хотя… Разве Владимирову не знать, сколько всего в жизни людей вериться вокруг внезапно нахлынувших чувств! Как эти переживания меняют само содержание жизни!
– Вы были с ним близки? – неожиданно для себя задал он прямой вопрос.
– Да нет, что вы, - спокойно ответила Златоревская. – Нам это было не к чему. Я уже не девочка. А у него вся жизнь впереди. Эти прелести он должен был вкусить с другой. Или, наверное, уже вкусил. Мы не переходили черту. Это могло все разрушить. Понимаете, между нами была духовная связь. Глубокая и прочная. Я всегда чувствовала, что он делает, хотя мы могли не общаться неделями. Мне кажется, и он многое понимал. Слава был… нет. Так не могу, – с болью вздохнула она. – Казалось, все бы отдала, чтобы он вернулся. Чтобы просто жил. И все. Подождите минутку.
Она вздохнула. Смогла продолжить более сдержанно:
– Мы общались. Переписывались. Перезванивались. Иногда общались за обедом или ужином. Он помогал мне, когда я готовила открытие нашего университетского музея. И еще во многом помогал. Но я поставила общение так, что он сам звонил мне и писал. То есть тогда, когда сам хотел. Мне нужно было просто наблюдать за его жизнью. Быть недалеко. И все. Понимаете, он развит был чрезвычайно. Внутренне развит. Мать любил и тяжело переживал эту раннюю потерю. А я… Я одна. Без мужа, без детей. Классическая «старая дева» с учеными степенями и званиями. Вот мы и встретились. Поздно, конечно, для меня. Но так уже дано… И даже этому я была рада.
Она еще раз вздохнула.
– Я и не рассказывала об этом никому. О своих чувствах, о Славе. Боялась осуждения или даже зависти со стороны людей, друзей, моих коллег. Но теперь Славы нет. И перед лицом его ухода все теряет свое былое значение, все меркнет, гаснет. И теперь мне совершенно все равно, что обо мне скажут или что подумают. Не могу понять, кто его убил. Он сам не мог. Никогда не смог бы. Это сделал кто-то. Но не чужой. Кто-то близкий. Но я совсем не знаю, кто это, не вижу и не понимаю.
Владимиров молчал, немного потрясенной глубиной ее признания.
– Анастасия Александровна, – обратился он к собеседнице, – я в последние два дня слышал много определений личности Вячеслава Коромыслова, и это были разные определения, а каким его видели вы?
Златоревская грустно улыбнулась.
– О, это был романтик. Но романтик, рожденный в наш век, хорошо научившейся скрывать свою душу от людей, укрывшейся под маской карьериста и расчетливого дельца. Из него бы мог получиться великий человек. И как больно, что все это оборвали….
Несмотря на то, что Златоревская знала о погибшем практически все, гораздо больше, чем его друзья, родственники и однокурсники вместе взятые, Владимиров счел нужным их диалог временно прекратить. Он оставил свой номер телефона, взял ее контакты для связи и, вежливо попрощавшись, вышел из кабинета декана.
Глава 5. Мелочные люди
С Левиным он встретился уже во дворе около машины, возле которой чуть не упал, поскользнувшись на заскорузлом мартовском льду.
– Слушай, тут студенческая столовая есть неплохая, мне ее уже рекомендовали, давай зайдем поедим, а то на работе опять загрузят под завязку, – обратился к нему Егор.
В столовый был самый час-пик, однако они смогли достать две порции какого-то пюре с двумя тонкими и длинными сосисками.
– В общем так, – начал Левин, быстро разделавшись с содержимым своей тарелки. – Парень был общительный, успешный, но себе на уме. Из ребят общался в основном с Олегом этим, прямо-таки опекал его, а с девочками со всеми вел себя вежливо. Я так догадался, что многие девчонки были бы не против познакомиться с ним поближе, некоторые даже инициативу проявляли, но он особо на поводу им не шел. Девушки у него постоянно не было. Мутноватый такой товарищ. А кто его траванул – вообще никто себе не представляет. Да и что было его травить – ни с кем не ссорился, никому ничего такого не сделал. А у тебя как?