Зейн падает на него, упершись на руки, впервые не боясь задавить собой Лиама. Он просто ложится на него всем весом, а шатен впивается в его волосы, отчаянно прижимаясь к нему своим телом.
Этот поцелуй до боли медленный, заставляющий Лиама пылать и тяжело дышать. Он обводит языком язык Зейна, толкается всем телом вперед в надежде придвинуться ближе, но безуспешно. Но, по крайней мере, он не единственный, кто сходит с ума. Зейн издает отчаянные, голодные стоны, даже не отрываясь от его губ, словно никак не может насытиться. Он лижет язык Лиама, его губы, проводит кончиком по небу…
Лиам улыбается в поцелуй и слегка отстраняется, чтобы посмеяться.
- Что? - спрашивает Зейн, на что Лиам просто качает головой, запутываясь пальцами в черных волосах.
- Просто это так невероятно. Я не думал, что ты когда-нибудь… Я никогда не думал, что у меня это будет.
Зейн переворачивает их так, чтобы Лиам оказался сверху, и кладет руки ему на бедра.
- У тебя будет все, что ты захочешь. Что угодно. Всё, что угодно.
- Я не хочу всё, что угодно, - говорит Лиам и оставляет на его губах еще один поцелуй. - Я хочу только тебя.
- Я давно у тебя есть.
- Я этого не знал, - отвечает тот, поглаживая пальцем ключицу Зейна.
- А должен был. Это же было очевидно, малыш.
- Было бы очевидно, если бы ты научился разговаривать, - дразнит шатен.
Вампир притягивает его к себе за воротник, и, пропуская губы Лиама, его губы скользят по щеке, и он кусает его за мочку уха. Шатен даже никогда не фантазировал об этом, но, кажется, ему это нравится. Он вздрагивает от слов Зейна:
- Хочешь, чтобы я научился разговаривать? Хочешь, чтоб я рассказал тебе, как ты приятен на вкус? Как сильно я хотел прильнуть губами к каждому участку твоей кожи? Как я хочу свести тебя с ума, но боюсь переборщить?
Лиам унизительно хныкает и зажмуривает глаза.
- Или, - продолжает Зейн, проводя пальцами по его спине, - ты хочешь, чтобы я рассказал о том, что знаю о тебе абсолютно каждую деталь и люблю каждую из них? Что иногда я жалею о том, что ты не сбежал в тот день, когда я открыл тебе дверь и предложил уйти, потому что иногда мне слишком тяжело? Что я боюсь, что никогда не буду заслуживать тебя, и до ужаса боюсь дня, когда ты это поймешь?
- Что, если это я тебя не заслуживаю? - возражает Лиам.
На это Зейн просто улыбается:
- Это невозможно, милый.
Лиам не спорит, хоть и считает то, что сказал, правдой.
- Я тоже тебя люблю, знаешь, - говорит шатен. - Пока что я не знаю о тебе всего, но очень хочу. И из того, что я уже узнал, нет ничего, чего бы… чего бы я не любил. Просто чтоб ты знал. Уже много лет, Зейн. Господи, я запал на тебя, еще когда мне было 14 лет, я был весь такой несуразный, а ты был таким идеальным, как будто сошел прямиком со старинной картины маслом. Такой прекрасный, что даже невозможно долго смотреть.
- Ты тоже молчал о своих чувствах, - говорит вампир. - Ты никогда мне этого не говорил.
- Потому что я думал, что это глупо, - признается Лиам. - Я никогда не думал, что это может быть взаимно. Зачем об этом говорить, если это все испортит?
Зейн задирает его футболку, впивается ногтями в бедра:
- И как? Всё испорчено?
Лиам нависает над ним, упершись руками в грудь. Волосы Зейна беспорядочно взъерошены, щеки покраснели, губы опухли от поцелуев и блестят слюной.
- Глядя отсюда, всё очень даже прекрасно.
Зейн тянет его вниз, чтобы поцеловать, и Лиам просто подчиняется. Время, проведенное в постели вампира, кажется вечностью. Ко времени, когда им перестает хватать дыхания, одеяло уже валяется на полу. Огонь в камине потух еще давным-давно, когда они перестали обращать на него внимание, но Лиаму до сих пор тепло. Даже руки Зейна горячие на ощупь от того, сколько они пробыли на теле шатена.
Лиам падает на кровать, пытаясь отдышаться. Вампир приподнимается на локте, даже не подозревая, как небрежно он выглядит. Его волосы высохли комками, и лохматый вид делает его моложе. Что ж, он всегда выглядит моложе, чем есть на самом деле, но в этот момент особенно.
Зейн проводит когтем по его груди, и футболка с легкостью расползается пополам.
- Хочешь узнать, как я стал таким? - спрашивает он. - Ты сказал, что знаешь обо мне не все. А хочешь?
Теперь когти Зейна на его животе, поглаживают тонкие волоски. Лиам обильно сглатывает, пытаясь сосредоточиться, потому что это важно, но, кажется, его член имеет немного другое мнение насчет того, что важно в данный момент.
- Да, - с трудом отвечает он. - Мне бы хотелось узнать.
- Ладно, - Зейн кивает и разрывает рубашку так, чтобы полностью оголить его грудь. Он выводит невидимые узоры на коже шатена, иногда оставляя красные следы. - Я был, как ты, - говорит он. - Прежде чем все это случилось, я был, как ты.
- Вы все были людьми, - напоминает ему Лиам. - Это я и так знаю.
Зейн качает головой:
- Нет, я имею в виду… я тоже был рабом. Я жил в поместье побольше этого, был верен клану из восьми вампиров. Моя семья меня продала. Мы были бедными, и это было в то время, когда вся деревня знала о вампирах, и им не нужно было скрываться, как сейчас. Мои сестры умирали, родители не могли обеспечить нас едой, а отец был болен. Поэтому моя мама пошла к ним, молила о помощи, и они попросили кое-что взамен.
- Твоя семья просто… отдала тебя? - возмущается Лиам. - Как они могли…
- Я стал добровольцем, - говорит Зейн. - Изначально они хотели одну из моих сестер, но я предложил себя. Хотя я и не знал, на что подписываюсь. Все происходило не так, как с тобой сейчас. Со мной не обращались как с человеком. Одна из них, Аласандра, заставляла меня ползать на коленях, как животное. Я всех их ненавидел, да и я им не нравился. Они считали людей отбросами и не стеснялись говорить мне об этом.
- Но кто-то из них все же превратил тебя?
Зейн качает головой:
- Нет. Это был какой-то случайный гость. Она осталась у нас на пару недель и подняла на уши весь особняк. Прежде чем уйти, она спросила, хочу ли я пойти с ней. Мне кажется, она думала, что любит меня. Она не любила, вовсе нет, но я был привлекательным или как-то так. Тогда я только на это и был годен. Симпатичный человечек, которым клан пользовался и хвастался перед гостями. Как чистокровной собакой.
Лиам берет его за руку, вытягивая из воспоминаний.
- В общем, я сказал ей, что не могу. Если бы я ушел, они бы убили мою семью. Поэтому она предложила мне другой вариант. Сказала, что даст мне возможность позаботиться о своей семье самостоятельно. И я воспользовался ей. Что угодно, лишь бы убраться оттуда, не рискуя близкими, - он делает вдох. - Я никогда не хотел становиться вампиром, Лиам. Я ненавидел их. Но когда ты прижат к стене, у тебя не остается выбора. Поэтому я позволил ей превратить меня.
- И что сделали они? Клан, с которым ты был.
Зейн пожимает плечами:
- Они не могли ничего сделать. У той, что меня превратила, было много друзей, они бы не рискнули причинить вред кому-то, кого она превратила. И вампиры не часто убивают кого-то из своих. Это негласное правило, да и убить вампира не так уж просто.
- Поэтому ты ко мне так добр? - спрашивает Лиам. - Потому что ты был на моем месте?
Зейн качает головой:
- Нет. Это было бы логично, но нет. Когда ты сюда попал, я был такой же, как они. Я научился ненавидеть людей, считать их пригодными лишь для одного дела. Я натворил много ужасных вещей, Лиам. Ты бы испытывал ко мне отвращение, если бы знал. И сначала я не хотел, чтоб ты здесь находился. У Гарри были строгие правила по поводу обращения с тобой, и мне казалось, что он слишком мягок.
Лиам мысленно возвращается в прошлое, вспоминает, как холоден был изначально Зейн. По крайней мере, до того момента, как Гарри поручил ему заняться домашним обучением Лиама. Со временем лед тронулся, но Зейн всегда был самым отстраненным из них всех.
- Но ты изменил мое мнение, - говорит вампир. - В первый год, позволь Гарри мне это сделать, я бы мог убить тебя и даже глазом не моргнуть. Но ты… к тебе тяжело оставаться безразличным. Наверное, все дело в том, что в тебе всегда столько энергии. Ты хотел сделать всех счастливыми, и было трудно не хотеть для тебя того же самого.