Она лениво вырисовывает в воздухе кавычки одной рукой, и это заставляет Кларк фыркнуть и рассмеяться:
— Это похоже на неё.
— Я слышу шаги Эбби, — сказала Аня, скрещивая руки на груди и прислоняясь к столу. — Время уходит, детки.
— Как ты, старшая сестрица? — спрашивает Лекса, но Аня игнорирует её и смотрит на Кларк.
— D, — признала Кларк, неловко пожимая плечами и глупо улыбаясь. — С кучей рыдания и с раскрашиванием тел.
— С раскрашиванием тел? — Аня покачивает бровями. — Очень хорошо. Учитывая весь плач, предполагаю, это была акварель.
Кларк выпускает громкий смешок на это, или не очень-то громкий. Такой, какой позволяет её ломкий голос, она ударяет кулаком по плечу, проходит на кухню и снимает очки.
— Тук-тук, — Эбби завозит на коляске Рэйвен в комнату секунду спустя, настольные игры сложены на колени Рэйвен, и Аня хлопает ладонями по этой горке. — Я готова съесть кучу еды.
Они вернулись в обычный ритм совместной жизни вновь, словно вовсе не было этого времени. Это делает грудь Лексы тёплой и заполненной, тяжёлой и лёгкой в одно и то же время. Она старается не думать о том, сколько ночей она провела в одиночестве, в другой части страны. Она пытается не думать о том, сколько ночей провела в слезах, желая быть с Кларк, Аней, Эбби, Рэйвен, с Джейком. Она старается не думать обо всём потерянном времени.
Вместо этого она говорит себе, что нужно оставаться в настоящем, позволить в себе поселиться этому чувству, чувству, что она вновь дома, вновь в окружении своей семьи; чувству, что она не одинока.
Она чувствует пальцы Кларк на своём бедре под столом, который они соорудили для игр. Мягкий нажим тянет её посмотреть на голубые глаза, и Лекса позволяет лёгкому вздоху проскользнуть через губы. Прошлое просачивается в это нежное касание, всё их потерянное время, и всё время, которое остаётся — чувствуется в руке Кларк на ней, в большом пальце, который нежно поглаживает. И всё время, которое остаётся — прекрасно, это настоящее, и Лекса надеется, что их будущее состоится.
— Это — не то, что тут говорится! — восклицает Рэйвен, закрывая лицо, когда Эбби смотрит на ответы и просто читает. — Нет такого там, что я попаду в ад за одну ошибку.
— Извини, дорогая, — сказала Эбби, — но таков ответ. Клянусь кольцами для сосков Ани.
— О боже мой! — Аня вскидывает руки в воздухе. — Я могу спокойно умирать! — она берёт своё пиво и держит его. — Погодите, погодите. Я хочу выпить за это. Давайте!
Эбби закатила глаза, но подняла свой напиток, и другие следуют её примеру.
— За Эбби, которая поклялась на моих кольцах для сосков, — сказала Аня, и все повторили нелепый тост, чокаясь напитками и делая глотки. Аня пододвигается к Эбби и говорит. — Скажи тост за что-то. Давайте по кругу.
— Ладно, давайте-ка посмотрим. — Эбби осмотрела круг собравшихся, и её взгляд остановился на Кларк и Лексе, и брюнетка почувствовала, как её сердце начинает скакать, когда Эбби говорит. — За то, что вы снова вместе.
Лекса поглаживает руку Кларк и сжимает её, а Кларк наклоняется к ней.
— Банально, но ладно, — поддразнивает Аня, и все повторили тост, чокнулись и выпили.
Они продолжали по кругу, Рэйвен сделала тост за «медведя-шатуна и куриные крылышки», произносила она это с полным крылышками ртом. Все посмеялись. Лекса сделала тост за семью.
Кларк оказалась последней, она подняла свой напиток и колебалась на протяжение какого-то времени, её взгляд осмотрел всех вокруг, казалось бы, запечатлевая их. Улыбка грустная, но прекрасная, когда она наконец произносит тост:
— За папу.
Тишина распространяется, и Кларк тяжело вздыхает:
— Извините, — хрипит она, но Лекса быстро сжимает её руку.
— Не извиняйся, — Лекса держит свой бокал рядом с Кларк. Её голос практически так же напряжён, как и голос блондинки, и она говорит. — За папу.
Хором раздаётся тост за Джейка в кругу их маленькой семьи, и лишь на мгновение, кажется, словно она снова полна.
***
Желудок Кларк завязывается в узел, когда она наклоняется на спину стула, две ножки оказываются в воздухе и опускаются, после чего этот процесс повторяется. Лекса опаздывает, как и обычно по четвергам из-за учебных сессий и работы в студенческом центре. Кларк хочет, чтобы она уже просто приехала, потому что она сейчас взорвётся или её вырвет, или всё вместе, если не получит ответ в скором времени.
Он не покидал её разум уже несколько недель, вытанцовывая на кончике языка днями, и Кларк так и не знает, как отреагирует Лекса, но девушка знает, что обязана спросить. Она смотрит на пол, где у них с Лексой был первый секс, и её сердце вырывается из груди. Она точно должна спросить.
Дверь внезапно открывается, заставая Кларк врасплох, и она наклоняется слишком далеко. Стул падает назад, целуется со стеной и падает на пол, а Кларк падает вместе с ним, её ноги оказываются в диком полёте. Проносится сдавленный звук. Что-то между писком и криком, когда она падает, а потом она стонет.
Лекса оказывается около неё в одно мгновение, вытаскивая её с пола и убирая волосы с её лица.
— Ты в порядке? — спрашивает она, её голос звучит обеспокоенно. Кларк может видеть, как смех уже вытанцовывает в зелёных глазах.
Кларк свирепствует:
— Ты хочешь засмеяться, да?
Кусая губы, Лекса кивает:
— Сколько раз я тебе говорила не качаться на стуле?
— Ты ужасна, — сказала Кларк, переминаясь чуть ближе и утыкаясь в шею Лексы. Длинные волосы падают, словно занавес, и Кларк вдыхает родной запах шампуня брюнетки. — Я тут тебя вечность дожидаюсь.
— Знаю, — Лекса проводит руками вверх и вниз по спине Кларк. — Один парень поздно принял свою смену.
— Тьфу, — издевается Кларк. — Давай жить вместе?
Лекса, кажется, сперва не понимает значения слов, и Кларк задерживает дыхание. Секундой спустя, она отходит на безопасное расстояние и смотрит на сконфуженный (но не неодобрительный!) взгляд.
— Ты сперва издеваешься, а потом просишь меня жить вместе?
— Ну, вообще, да, но издёвка была на то, что сказала ты, а не на то, что произнесла я.
— Кларк.
— Я знаю! — стонет Кларк и пытается взять Лексу за руки, но брюнетка не даётся. Она удерживает её на расстоянии вытянутой руки, взгляд сосредоточен на Кларк, будто девушка оценивает, насколько она серьёзна. — Я знаю, ладно? Мы вместе даже не шесть месяцев, и это кажется безумно, что я прошу тебя жить вместе, но думаю, я просто такая ненормальная, потому что это — то, чего я хочу больше всего на свете сейчас. Это — то, чего я хочу.
Лекса смягчается:
— Хочешь?
— Хочу, — потянувшись, Кларк берёт в ладонь щеку Лексы и просто целует её. — Мы в любом случае каждую ночь друг к другу в общежитие пробегаем.
— Верно.
— Лекса?
— Кларк?
Кларк склонила лоб ко лбу Лексы и закрыла глаза, шепча следующие слова как молитву:
— Скажи да.
— Да.
***
Переплетя пальцы рук, Кларк и Лекса поднимаются по каменным ступеням университетской библиотеке.
— Думаешь, они наc впустят?
— Это библиотека, Кларк.
Голос стал обычным, грудь очистилась, но Кларк всё ещё чувствует, как ей время от времени необходимо прокашляться.
— У нас нет больше студенческих пропусков.
— Нет, но мы выпускники. Они нас впустят. Прекрати волноваться.
— Не могу поверить, что мы делаем это.
— Это наша годовщина. Ну, одна из годовщин.
— Одна из многих, многих годовщин.
Лекса засмеялась и сжала руку Кларк.
— Почему мы решили устраивать годовщины для всех важных моментов, которые произошли в наших отношениях?
— Больше секса в библиотеке? — предлагает Кларк, пожимая плечами, и один уголок губ Лексы поднимается, превращаясь в улыбку.
Она открыла дверь для Кларк, и они прошли без каких-либо препятствий. Тихий смешок вылетел из губ Лексы, когда Кларк с тревогой осмотрелась вокруг, словно охранники их вот-вот застукают, и блондинка толкнула девушку в плечо.