В лаборатории LoveStar пытались понять, каким образом разворачивается на месте косяк рыбы, каждая рыбка в одну и ту же долю секунды, как единый организм, притом что до сих пор никому не удавалось засечь никакого сигнала, который распространился бы между ними так быстро. Или как все птицы в стае летят с совершенно одинаковой скоростью, как будто всем клином управляет один разум.
Теоретически задачу обычно можно решить, если заставить достаточно большое число людей думать над ней достаточно долгое время. Это не очень трудно. Первый человек расколет камень, следующий расколет получившиеся куски, и так далее, пока не дойдут до атома. Правда, тот, кто расщепит атом, уже потом не расскажет об этом.
В LoveStar придумали измерительные приборы, которые ловили настолько слабые сигналы, что это доходило до пределов, ранее считавшихся сверхъестественными. И в этом тоже была сила всего предприятия. Девизом экспериментального отдела были слова «Все материально». Есть явления, сложно устроенные, есть явления странные, есть непонятные, труднообъяснимые и даже фантастические, но сверхъестественных не бывает; возможно все что угодно. Сотрудников LoveStar вела вперед уверенность в том, что сигналы на птичьих волнах – не фантастика и ничего сказочного в них нет.
И в скором времени специалисты Лавстара напали на след. Они нашли способы передавать звук, изображение и сообщения между людьми при помощи волн на птичьей частоте – слабых и безопасных; устройства для их приема были не тяжелее, чем мозг бабочки.
В большинстве компаний маркетинговые отделы сразу попытались бы вывести предприятие на рынок, раздуть его успех и добиться доверия инвесторов поспешными заявлениями, но Лавстар пошел противоположным путем. Он сознательно вызывал сопротивление. В неофициальной истории компании, «Vogelmenschen, или Люди-птицы» Андреаса Фольмера, можно было прочитать следующий рассказ:
«Лавстар сам владел большей частью компании и поднимал тост с сотрудниками всякий раз, когда среди серых брокеров расходились слухи о том, что акции Lovestar – пустышка. Выступая с лекциями или давая интервью, его люди говорили непонятно, без малейшего намека на разумные мысли, не давали никаких оптимистических прогнозов. До публикации об открытиях компании журналистов пустили в рейкьявикский ангар всего один раз. Журналистка «Шпигеля» Елена Крюскемпер была в составе этой группы и описала свой визит в мемуарах: «Лавстар потребовал собрать группу журналистов из ведущих мировых изданий. Нас встретил он сам – высокий худой мужчина с колючим взглядом. Когда я подошла с ним поздороваться, я заметила, что он держит что-то в руках. Он извинился и сказал, что сейчас готовит обед. И тут мы увидели, как из его ладоней выглядывает птичка тупик. Он попытался свернуть птице шею, но тупик сопротивлялся и даже попытался клюнуть его в большой палец. “Вот как крепко в них сидит жизнь, – сказал Лавстар, оглядывая нас. – Иногда приходится по десять раз проворачивать”. Он положил бездыханного тупика на стол и протянул руку; она была грязная, потому что тупик в предсмертных судорогах обгадился. Кто-то хотел начать задавать вопросы, но Лавстар пожелал, чтобы мы сначала осмотрели его предприятие.
Он открыл дверь в главный зал и прошептал: “Только не спугните сотрудников”. Он провел нас в мрачное помещение, в котором стены были почти сплошь увешаны птичьими крыльями. Тут Лавстар внезапно засмущался, вроде бы нервничая, и зашептал сотрудникам: “Не волнуйтесь. Они только посмотреть”. Журналистка из “Нью-Йорк тайме” подошла к рыжеволосому мужчине, который лег животом на стол, пряча что-то своим телом. Она спросила, чем он занимается. “Он не понимает по-английски, – ответил за него Лавстар, – но зато Гудьоун – невероятно хорошо прирученный генетик. Он не дергается, даже если его гладить”. Лавстар погладил генетика по голове, и тот никак не отреагировал на это. Лавстар резко обернулся к нам и произнес со строгим выражением: “Но вы осторожнее, мои сотрудники не все такие ручные. Ничего не трогайте”. Женщина из “Тайме” с критическим видом подошла к соседнему столу. На нем лежало маленькое яйцо. Она собралась его взять, но Лавстар закричал: “Нет, это яйцо Ямагучи!” Журналистка удивленно на него обернулась, а Лавстар завопил еще громче: “Осторожно!” Не успели мы ничего понять, как через весь зал к нам подбежала невысокая девушка-японка и запрыгнула на стол. Она завопила и ткнула журналистку в голову карандашом. Сотрудники забеспокоились, но Лавстар прошипел им что-то непонятное на исландском. Журналистка выбежала в фойе и стала колотить руками и ногами в противопожарную дверь. Лавстар подскочил к ней, но она напоминала зверя, запертого в клетке. Он попытался ее успокоить, но она провела рукой по голове и показала ему окровавленный палец: “Кровь! Она уколола меня до крови! Вы за это заплатите!” “Ну что вы, – сказал Лавстар. – С журналистами ведь бывало и похуже”. Он открыл дверь, и она выбежала прочь, на серую безликую улицу. Мы тут же сбились в угол, но Лавстар был настроен все исправить. Он повернулся к нам и извинился: “Надеюсь, это происшествие не испортит впечатление от нашего предприятия. Есть ли вопросы?”»