- Вы знаете, хочу вам признаться: сегодня я рад, что просто полицейский, а не окружной прокурор.
В комнату вошел Мадден, он снова был целеустремлен, очки его сверкали. В правой руке у него был пистолет, и он направил его прямо на Аниту.
- Ты все врешь, подлая, неблагодарная! - сказал он монотонным голосом. - Я не позволю тебе вывалять мое имя в грязи! Я просто убью тебя сейчас.
Все это могло бы показаться смешным, если бы не произносилось столь патетически. Когда он прошел мимо меня, мне удалось ударить ребром ладони по его запястью, и пистолет упал на пол. Я поднял его, и Мадден остался стоять рядом, несколько секунд глядя на меня и не двигаясь. Потом он заплакал, как ребенок.
- Я никуда не ухожу, только в офис шерифа, - сказала Анита Фарли. - Но вначале мне хотелось бы кое-что узнать, лейтенант.
- Я подожду вас в машине, - ответил я.
- Минут десять. От силы пятнадцать.
- Но не дольше, - предупредил я.
Потом я сидел в машине и курил одну сигарету за другой, прислушиваясь к тому, как в доме ритмично опускалась трость на тело Аниты, и к крикам самого Маддена, которые должны были разбудить всех соседей, но почему-то кругом было тихо. Точно через четырнадцать минут по моим часам Анита Фарли вышла из дома и села рядом со мной в машину. Она откинула голову на подголовник и издала вздох полного удовлетворения.
- Должна вам кое в чем признаться, лейтенант, - мягко произнесла она. Мне в какой-то степени нравилось быть Хардести, но я никогда не получала такого удовольствия, как во время этих последних четырнадцати минут!
***
Никому все это не понравилось! Окружной прокурор намекнул, что я, по его мнению, был явно вовлечен в своего рода личную вендетту против него самого, и он не мог понять, в чем причина. Но, Боже мой, он безусловно отыгрался. Сержант Петерсон осторожно предположил, что надо быть в своем роде психом, чтобы догадаться о причинах поступков психа другого рода. А может, просто такого же самого? Вернувшись из отпуска, шериф Лейверс часто и громко высказывал ту же самую мысль. Я пытался с ним спорить, что если некоторые выводы основаны на чистой логике, то вы должны иметь подозреваемых с чистой логикой поступков, с чисто логическими мотивами преступления прежде, чем это сработает, но никто меня не слушал.
Марта Несбит быстро пришла в себя после ранения и горько заявляла каждому, кто соглашался ее выслушать, что, если сексуальный маньяк, такой, как лейтенант Уилер, еще раз только приблизится к ней, она подаст в суд на всю страну.
Доктор Мэрфи продолжал брюзжать по поводу плохой работы службы горничных, в то время как Баллену было предъявлено обвинение. Я был очень рад, что Коринна и Вольф послушались моего совета и отправились на отдых в неизвестном направлении в ту самую ночь, когда я арестовал Аниту Фарли на основании того, что окружной прокурор с горечью назвал "виновна по всем статьям" плюс несколько моих собственных странных мыслей.
Итак, через пять дней после больших событий я снял с аппарата телефонную трубку и решил устроить себе еще одну блестящую ночь в собственном обществе. Поставил на стереопроигрыватель стопку любимых пластинок, открыл бутылку хорошего виски и приготовил здоровенный кусок мяса лично для себя. Только я успел расправиться с мясом и на треть опорожнить бутылку виски, как раздался звонок в дверь. Я подумал, что это может быть окружной прокурор, который явился с ордером на мое выселение как нежелательного лейтенанта. Потом решил, что никого не интересую, встал и пошел открывать дверь.
На ней было опять совершенно невероятное, не правдоподобно короткое микромини. Я решил, что мода прошла мимо нее и ей следовало бы об этом побеспокоиться. Конечно, с такой фигурой, как у нее, можно носить все или вообще ничего, и совершенно нормальные мужчины должны были бы мгновенно поглупеть. Даже такие ненормальные, как я, тоже сразу бы глупели. Эти совершенно невероятные груди, натягивающие до предела тонкую ткань. Эти потрясающе длинные ноги.
- Привет, морячок! - радостно произнесла она.
- Сейчас я больше похож на моряка с корабля, потерпевшего крушение, сказал я. - А ты как, Лулубелл?
- Да все паршиво. После той ночи, когда ты приходил к Расселу, все уже было не так, как прежде. Помнишь, как он высыпал мне в трусы весь этот лед? Ты испытывал что-нибудь подобное? Это просто смертельно, дорогой!
- Ты бросила Рассела?
- Он стал настоящей болью в заднице. - Ее локоть уперся мне в ребро. - Это шутка, да?
- Если и не шутка, то по крайней мере похоже на шутку. Давай входи.
Она проследовала вслед за мной в гостиную и посмотрела по сторонам взглядом настоящего эксперта.
- Вам там в полиции не слишком много платят, как я понимаю?
- Ты отгадала.
- Но этот диван выглядит совсем неплохо. Ни одна пружина не вылезла.
- Да, ни одна, - согласился я.
- Я собираюсь вернуться в Сан-Диего. Как-то я скучаю по всем тамошним морякам с их ненасытностью.
- Я тебя понимаю. Хочешь чего-нибудь выпить?
- Виски. Много виски и льда.
Я отправился на кухню приготовить ей напиток. Мне хотелось поскорее трахнуться с ней и только попытаться не умереть, как думает поэт, но не произносит вслух. Она проследовала за мной на кухню:
- А ты очень сексуальный. Ты об этом знаешь?
- Ты тоже очень сексуальна, и наверняка это знаешь.
- Никогда прежде не занималась этим с лейтенантом полиции. Нечто новое для меня.
- Хочешь сначала выпить? - пробормотал я.
- Не тяни время, Уилер. Снимай с себя все.
- Я еще не прикончил свое виски, - ответил я.
- К черту виски, раздевайся!
- И к черту тебя! - ответил я.
- Если ты так уж хочешь сначала допить виски, можешь выпить вот это!
В следующее мгновение содержимое ее стакана было выплеснуто мне прямо в лицо. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы протереть глаза, и у меня нашлось таким образом время, чтобы сообразить, что Рассел был не так уж не прав.
- Теперь, - скомандовала Лулубелл, - кончай валять дурака. Раздевайся, черт возьми!
Тогда я нагнул ее вперед над стойкой моего бара, поднял край ее мини-юбочки до талии, спустил малюсенькие черные трусики вниз до колен и опорожнил содержимое чаши со льдом прямо в эти миленькие трусики, а затем подтянул их. Потом я быстро положил свою ладонь на ее попку и начал тереть изо всех сил. Она завопила и стала лягаться. Через некоторое время я снова спустил ей штанишки, и все, что осталось от льда, полилось на пол. Тут я обнаружил, что попка у нее совсем замерзла. Я стал ее массировать крепко, но в то же время нежно, и через несколько секунд она уже стонала от наслаждения.
- Знаешь, - прошептала она, - мне это очень нравится.
- Мне тоже, - ответил я.
- Хочешь знать, что я делала Расселу после того, как он меня массировал так же, как ты сейчас?
- Не стремлюсь, - признался я.
- Я двинула ему между глаз полной бутылкой виски. Но на тебя у меня совсем другие планы.
- Например?
- Почему бы тебе не пройти вместе со мной в гостиную и не узнать там?
- Ты собираешься ударить меня диваном?
- Я собираюсь ударить тебя собой на диване, - ответила она.
Часа через два оказалось, что диван был единственным, чем она меня не ударила. Но я уже о том не беспокоился. Собственно, чего ради выходить из состояния полного блаженства?