Она направилась к бару и вытащила бутылку мартини.
— Вот и вся экипировка. Пойдем! Чувствую, мы до смерти надоели этому эскулапу.
Развернувшись, Айрис направилась к двери. Я двинулся было следом, но Энгстед придержал меня за локоть, давая понять, чтобы я не торопился.
— Один вопрос, Ларри. Вам действительно показалось, что Элен решила утопиться? — Он нервно провел рукой по лысому черепу. — Для того, чтобы правильно поставить диагноз, я должен знать это.
Я пожал плечами.
— Кто знает… Во всяком случае она боролась со мной, как дикая кошка, и едва не утащила меня за собой. При этом бессвязно кричала, что тетя Сара зовет ее со дна озера и что она хочет присоединиться к ней, так как не может сопротивляться этому зову. Это все, что я могу сказать.
— Понятно.
Энгстед вытащил из кармана трубку и, сунув в рот, зажал зубами — малыши проделывают такое со своей пустышкой.
— У меня сложная задача, но в своей практике я встречался и не с такими проблемами, — сказал он, скорее, для собственного успокоения, нежели для меня.
Пожелав ему успеха, я вышел из гостиной и быстрыми шагами направился вслед за Айрис. Мы завернули за угол дома и прошли к деревянному строению, стоявшему футах в восьмидесяти от основного здания. Это был неказистый одноэтажный домик.
— Вообще-то, это бывший сарай для дров и всякого хлама, — извиняющимся тоном пояснила Айрис. — Я его полностью переделала, отреставрировала, и получилась, как это сейчас модно говорить, вполне приличная студия.
Айрис открыла дверь и гостеприимным жестом пригласила меня войти.
Она действительно устроила мне экскурсию, причем достаточно интересную.
Продемонстрировала гончарный круг и даже объяснила, как им пользоваться. Затем мы прошли к печи для обжига, осмотрели сушильную камеру. С гордостью Айрис показала свое сырье — импортную английскую глину. На мое замечание — зачем ввозить из-за границы сырье, которого, надо полагать, в округе предостаточно, — ответила уклончиво, ссылаясь на то, что в подобных вопросах я дилетант, и только специалист поймет, в чем здесь тонкость.
Осмотрев еще какие-то непонятные приспособления, а также смеси, которые добавляются в глину, я, наконец-то, перешел к самому главному — осмотру экспонатов.
Поделки были расставлены на полке, идущей вдоль стены.
— Все это достаточно примитивно, — сказала Айрис, мельком глянув на часы. — Нам нужно убить еще, как минимум, двадцать минут, чтобы Стив провел над моей бедной сестрой свои опыты и сделал тесты. Не лучше ли будет, если мы прогуляемся по окрестностям?
— Благодарю, — решительно сказал я. — Я уже достаточно нагулялся утром, даже имел счастье переговорить с тетушкой Эммой. Очень занятный вышел разговор, не могу не отметить.
— Хорошо, — она пожала плечами. — Тогда ковыряйся в этих безделушках. Я мешать не буду. Если встретится что-то непонятное, не стесняйся, Ларри, спрашивай.
— Не сомневайся, спрошу. Понимаешь, мне хочется поближе познакомиться с тем, чем ты занимаешься.
Я подошел к деревянной полке и снял первый предмет, стоявший в длинном ряду. Это было нечто, похожее на узкогорлую амфору, к боку которой прижималась высокая тоненькая нимфа.
На мой вкус, это была великолепная работа.
— Замечательно! — Я не смог удержаться от похвалы.
— Ну… — было видно, что Айрис обрадована моей похвалой — ее щеки чуть порозовели.
— Так ты еще и неплохой художник, Айрис!
— Я бы так не сказала. Вряд ли это можно назвать искусством… Я работаю интуитивно, делаю то, что нравится самой.
Айрис присела на краешек рабочего стола и не спеша закурила сигарету.
— Понимаешь, Ларри, здесь нет ничего выдающегося. Все мои произведения выполнены в одинаковой манере. Иногда мне даже кажется, что в них я воплощаю собственное легкомыслие… Или скажу иначе: особое видение мира. Однако я не считаю, что являюсь художником.
— А вот с этим позволь не согласиться! — Я поставил амфору на место и снял с полки увесистую чашу, по периметру которой три ведьмы в традиционных высоких колпаках летели на метлах, спасаясь от преследования маленькой девочки, оседлавшей зубную щетку. — Такая работа сделала бы честь даже музею.