— Мало того, — со злостью продолжала она, — он тут же со всей решимостью принялся выяснять, с кем и когда я его обманывала. Сколько раз, и все такое прочее… Мои попытки рассказать, что я об этом вычитала в какой-то книге, ни к чему хорошему не привели. Он ведь книг вообще не читает и не верит, что кто-то может этим заниматься — и вот результат! Теперь он, входя в любую гостиную, сразу же смотрит на потолок и, если там несколько люстр, может ни с того ни с сего взбеситься!
— Я представить себе не мог, что все обернется таким неожиданным образом. Но вы ведь сами начали расспрашивать…
— Помню-помню! — Полин поправила маскировочное приспособление. Впрочем, в темных очках она выглядела не менее очаровательно. Тем не менее что-то слишком тревожило девушку. — Понимаете, Рик, синяк меня не так уж сильно волнует. В конце концов он исчезнет и я сниму эти уродливые очки. А вот как вся эта история повлияет на мою будущую карьеру исполнительного директора компании Джорджа Блюма — серьезный вопрос!
— Постараюсь как-нибудь загладить свою невольную вину и помочь вам. Джордж у себя?
— Где ж ему быть! Все еще разбирается с люстрами.
Я решительно шагнул к кабинету Блюма, но его миленькая секретарша перехватила меня:
— Секундочку, мистер Холман! Мне бы хотелось еще кое-что уточнить…
— Рискните.
— Я все никак не могу отвязаться от размышлений: вот два человека раскачиваются. Каждый сам по себе пролетает мимо другого. Как же они сближаются и чем заняты руки? Надо ведь не упасть! — розовый язычок нервно прошелся по верхней губе, и Полин в нетерпении закусила нижнюю.
И тут меня понесло:
— В начале прошлого века какой-то австрийский князь (кажется, его звали фон Уфшстом) сумел задержать английскую графиню, от которой он был без памяти, в огромном зале, где только что кончился бал. Графиня, сами понимаете, не какая-нибудь простолюдинка, чтобы предаться страсти прямо на полу. Подходящей мебели в зале для танцев не оказалось. Пылкий влюбленный в отчаянии воздел глаза кверху, и его осенило: люстры именно то, что надо!
Полин, облокотясь на пишущую машинку, не сводила с меня заинтригованного взгляда:
— Ну и что же он сделал дальше?
— Идея ему показалась забавной, — продолжал я увлеченно импровизировать. — Он подхватил графиню на руки, приподнял ее, и она схватилась за люстру. Он — за соседнюю. К сожалению, как вы и предполагаете, у них так ничего и не получилось: сближения были слишком короткими. И тут австриец схитрил. Он понял, что мужчина должен на середине полета перескочить на люстру к даме сердца, и тогда можно будет легко и просто заняться любовью, раскачиваясь вместе туда-сюда, туда-сюда…
— И у них все получилось?
— Несомненно, получилось бы, — я скорчил грустную мину, — но несчастный фон Уфшст не рассчитал траекторию своего полета и рухнул на паркет танцевального зала. Представляете, каково было графине? Любовник — в лепешку! Слуги, сбежавшиеся на шум, лицезрели совершенно нагую графиню. Им пришлось разыскать лестницу, чтобы снять даму с люстры. Разразился дикий скандал…
— О, как вы меня разыграли, Рик! Это же свинство с вашей стороны.
— Обижаете…
— Ну как же! В те времена еще не было электричества. Значит, в люстрах горели настоящие свечи. Ваши придуманные любовники обгорели бы, едва успев качнуться!..
Я быстро ретировался в кабинет мистера Блюма, опасаясь, как бы взбешенная Полин не запустила в меня чем-нибудь увесистым.
Джордж Блюм мрачно сидел за своим столом, ничего не делая. Следы тяжелого раздумья читались на его полном лице. Пробормотав что-то маловразумительное, он отвернулся. Разумеется, это было слишком невежливо с его стороны, но я, в свою очередь, мог представить его душевное состояние.
Плюхнувшись в кресло, я закурил и терпеливо выдержал паузу. Он не отреагировал.
— Джордж! — окликнул я хозяина кабинета.
— Оставьте меня в покое. Я занят.
— Замечательно! — проворчал я. — Надеюсь, вы размышляете над тем, что Альтман все-таки сумеет опередить вас, снимая величайший фильм всех времен и народов по биографии Флер. И он начнет его делать, как только разнюхает, что она уже при смерти!
— Какого черта! — Блюм сразу же вскочил с места. — Флер жива и не собирается умирать. Мало того, она обязана сняться в очередном фильме у меня, и это проклятому ублюдку Альтману прекрасно известно. Не так ли?
— Известно! — согласился я. — Но сумеет ли она по состоянию здоровья сниматься в кино? Да и вообще доживет ли до съемок?
— И чего это вы меня так пугаете, Рик? Что за намеки? Объяснитесь, я требую! В конце концов, вы же работаете сейчас на меня?