Ростислав положил мобильник в карман и взглянул вперед. Дорога делала изгиб, и водитель чуть притормозил. Машина охраны уже скрывалась за поворотом, как вдруг прямо перед ними как из-под земли вырос грузовик. Водитель выругался и резко крутанул руль. Послышался скрежет, большая махина слегка зацепила губернаторскую машину и та, развернувшись вокруг своей оси и заваливаясь на бок, рухнула в кювет.
Глава двадцать восьмая.
Ветров и Пласковский. С кого начать? Шкадов мысленно раскладывал пасьянс из двух карт. С Ветровым было бы заманчивей. Он точно фигура большего масштаба. Не ведомый. А врач так. На подхвате, скорей всего. Но к Ветрову добраться гораздо сложнее. А мы не ищем трудных путей. Они нас находят сами. Значит, Пласковский.
Дмитрий нашел адрес больницы, оказалось не очень далеко. Завел прокатную машинку, подождал, пока разогреется мотор. Шел снег, снежинки в порывах ветра бились об стекло. Но дороги здесь, почти в центре города, убирались неплохо. Навигатор довез его до облбольницы практически по прямой. Больничный городок был обнесен кирпичной стеной и напоминал маленькую крепость. Административный корпус выпирал из нее как башня. Дверь на улицу имелась, но была наглухо закрыта. Судя по снежной целине ей и не пользовались. Пришлось заходить изнутри, с территории больницы.
– Полиция, – сказал Шкадов охраннику и махнул красной корочкой, которую предусмотрительно обозвал пропавшей, увольняясь со службы. Охранник не стал спорить.
В административном корпусе рядом с охранником сидела еще и серьезная женщина в белом халате.
– Владимир Иванович на месте? – спросил ее Шкадов.
– Да. А вы кто?
– Московский уголовный розыск, – сказал Дмитрий и раскрыл корочку.
Зрачки в глазах за стеклами очков расширились:
– Сейчас я позвоню.
– Не надо никуда звонить, – мягким голосом, глядя прямо ей в глаза, сказал Шкадов. – Куда мне идти?
– Второй этаж. Поднимаетесь по лестнице и сразу приемная.
– Спасибо.
Дмитрий широким шагом прошел к лестнице, быстро поднялся на второй этаж и вошел в приемную. Он на секунду опередил звонок. Женщина с вахты все же позвонила, но Шкадова это не остановило.
– Уголовный розыск, – сказал он и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь кабинета.
Пожилой круглолицый мужчина в очках поднял на него голову.
– Здравствуйте, Владимир Иванович. Полиция. Московский уголовный розыск, – Дмитрий махнул на лету корочкой.
Пауза слегка подзатянулась.
– Можно поближе взглянуть, – сказал главврач, и Шкадов поднес удостоверение к его лицу. Придраться было не к чему. Документ был настоящим.
– Здравствуйте, – наконец сказал Пласковский, оторвавшись от изучения документа. – Чем могу быть полезен?
– Вы разрешите присесть?
– Конечно. А курточку можно оставить в приемной.
– Ерунда, – ответил Дмитрий, кладя куртку на соседний стол и попутно включая диктофон в кармане.
– Итак, слушаю вас, – сказал Пласковский.
– Мы расследуем обстоятельства гибели Василия Дмитриевича Цветкова. Хотелось бы знать, каким ядом он был отравлен.
Пласковский взмахнул руками:
– Извините, я даже не знаю, что он был отравлен. Да, отравление. Но был отравлен и отравился – разница есть.
– Вы хотите сказать, что у Данилова подавали отравленный салат «Цезарь»? – съязвил Шкадов.
– Какой «Цезарь»? – удивился главврач. – Такого там и не было, насколько я помню.
– Не было. Наверно, – согласился Шкадов. – Зато вы были. И немного поработали официантами, а может и поварами. Вы лично. И кто еще с вами был.
– В каком смысле поработал? – растерялся Пласковский.
– В прямом. Перед тем, как Василий Дмитриевич скончался. И в ядах вы разбираетесь, наверняка. Вы же медик. Так какой яд вы ему подложили?
– Молодой человек! Что вы себе позволяете!? – Пласковский побелел.
– Не позволял бы, если бы не знал точно, – слегка блефанул Дмитрий. – Итак, я вас слушаю. Или вы хотите давать показания официально, будучи задержанным?
Дмитрий опасался, что собеседник сейчас закроется и начнет требовать адвоката. Как действовать тогда, Шкадов понимал приблизительно. Но понимал и то, что дожимать врача надо сейчас.
– Итак, вы взяли вино и закуски и…
– Это Ветров. Он любит шутить, – сказал Пласковский, тяжело вздохнув и глядя в сторону. – Говорит, давай сами отнесем. Я не хотел, но он не очень …не очень добрый человек. Точнее, он нормальный, но иногда на него находит. Я не стал спорить, взял вино, рюмки на поднос. А он тарелочки с закусками, и мы пошли.
– А потом что?