Праздник в Шато Виллар стал живой легендой еще до своего завершения. Парк, преображенный в волшебное королевство с сияющими арками-порталами, парящими световыми шарами Анри (плавно менявшими цвет от ледяной лазури до теплого медового золота) и журчащими мини-фонтанами, подсвеченными изнутри, был ослепителен. Столы, накрытые под открытым небом, ломились от изысканных творений Луи, каждое из которых было маленьким произведением искусства. Музыка лилась неиссякаемым потоком, унося гостей в вихрь вальсов и задорных кадрилей. Гости, очарованные неземной красотой невесты, роскошью и размахом праздника, но больше всего — сияющей, почти физически ощутимой любовью новобрачных, танцевали до упаду, смеялись, поднимали тосты. Лео не отпускал руку Елены ни на мгновение. Его гордость, его обожание, его счастье светились ярче всех диковинных огней Анри. Он создал эту сказку. Для нее. И вид ее сияющих глаз был высшей наградой.
Во время одного из вальсов, когда Лео вел Елену в плавном кружении, они оказались рядом с маркизой, грациозно беседовавшей с группой гостей. Элиза ловко вычленилась из разговора и сделала шаг навстречу танцующим, будто желая восхититься Еленой.
«Не отвлекайтесь, Леонард», — ее шепот был едва слышен под музыку, но резал, как лезвие. — «Человек в ливрее с гербом герцога Орлеанского у третьего фонтана. Он не слуга герцога. Он — глаза короля. И уши. Танцуйте, смейтесь, но помните — они здесь.» Она улыбнулась Елене, громко сказав: «Вы затмеваете само сияние, дорогая!» — и снова растворилась в толпе, оставив Лео с ледяным комом в груди и еще более крепкой хваткой руки Елены.
Когда на темно-синий бархат неба высыпали первые крупные звезды, Анри поймал взгляд Лео. Тот едва заметно кивнул, и в его глазах мелькнул тот же озорной огонек, что и у изобретателя. Оркестр смолк на высокой ноте. Смех и говор стихли, все замерли в сладком предвкушении, глядя в сторону озера.
И тогда случилось чудо. Не гром, а нежное, таинственное шипение разлилось по парку. Сотни, тысячи крошечных светящихся точек — не искр, а скорее частиц самого лунного света или пойманных в сачок волшебных светлячков — плавно поднялись в воздух над гладью озера. Они мерцали, переливаясь нежнейшими оттенками: розовым рассвета, лавандовым сумерек, серебристо-голубым льда, теплым золотом меда. Они плыли вверх легко, словно невесомые, образуя сияющие, дышащие облака, которые медленно, как по мановению волшебной палочки, трансформировались: то в гигантские, невиданные цветы, то в переплетающиеся сияющие сердца, то в ослепительную корону. Свет был мягким, магическим, окутывающим. Он освещал снизу восхищенные, замершие лица гостей и сияющие, как звезды, лица Лео и Елены, стоявших на террасе, крепко обнявшись. Елена прижалась к груди мужа, и на ее ресницах заблестели слезинки восторга.
«Это… — прошептала она, не в силах оторвать взгляд от небесного представления. — Это же… светлячки из сказки… Те самые…»
«Не просто светлячки, моя любовь, — Лео обнял ее еще крепче, целуя в висок, его голос был тихим и полным глубокого чувства. — Это наша любовь. Зажженная в небесах. Наше обещание «долго и счастливо». Для тебя. Всегда только для тебя, моя королева, мое сердце.»
Финальный залп световых «искр» рассыпался в небе золотым, медленно опадающим дождем и тихо угас, оставив после себя глубокую, благоговейную тишину, наполненную эхом восторга. Ночь наполнилась ароматом жасмина, влажной травы и бесконечного, обретенного навеки счастья. Сказка свершилась. Прямо здесь, под этими звездами, началась их настоящая, долгая и сияющая любовью жизнь.
Позже, когда самые стойкие гости еще танцевали… Лео и Елена уединились на маленькой скамье…