Он встал, уже мысленно переключаясь на организацию отправки.
«А тебе, между тем, пора готовиться к обеду у де Боссе. Не забудь про свою… порядочную розу.»
Визит в особняк де Боссе прошел под знаком удивительной… нормальности. Мадам де Боссе, дама с орлиным носом и цепким взглядом, была любезна и чуть назойлива в своем стремлении продемонстрировать дочь. Сам обед — изысканный, но без излишней вычурности — был действительно восхитителен: нежнейший паштет из кролика, утка в медово-апельсиновом соусе, легкий как облако десерт.
Амели оказалась милой и скромной. Румянец на ее щеках вспыхивал ярче вишни, когда Леонард обращался к ней. Ее реакция на подарок — редкий, нежно-розовый сорт розы в изящном кашпо, доставленный с немалыми усилиями Пьера, — была искренним восторгом.
«О, месье граф! Она восхитительна!» — Амели аккуратно прикоснулась к бархатистому бутону. «Я обожаю розы! И этот оттенок… Он такой нежный! Я поставлю ее в оранжерее, где ей будет много света! Спасибо вам огромное!» Ее глаза сияли чистосердечной благодарностью, без и тени расчета или кокетства, ожидающего бриллиантов.
Леонард ловил себя на мысли, что ему действительно приятно. Амели была как свежий ветерок после удушливых духов светских львиц. Она расспрашивала его о Фурво, о школе с искренним интересом, а не с вежливой скукой. Она говорила о своем саде с настоящей страстью. «Она хороша,» — констатировал он про себя. «Очень. Искренняя. Добрая.»
Вечером, вернувшись домой и сбросив тесный камзол, Леонард налил себе и Арману по бокалу крепкого кальвадоса. Усталость от дня, смешанная с приятным послевкусием хорошего обеда и тревогой за отправленное золото, требовала разрядки.
«Ну что?» — спросил Арман, прихлебывая напиток. «Милая Амели? Как впечатления? Цветочек оценила?»
«Амели… очень хороша,» — честно ответил Леонард, глядя на огонь в камине. Он сделал паузу, подбирая слова. «Искренняя. Добрая. Увлеченная своим садом. Обед был прекрасным, подарок она приняла с настоящей радостью.» Он повернулся к кузену. «Но, Арман… я не думаю, что смогу сделать ее счастливой.»
Арман почти поперхнулся.
«Что?! Почему, ради всего святого? Она же идеальна! Мила, из хорошей семьи, явно симпатизирует тебе, и тетушка маркиза одобрит!»
«Именно поэтому,» — Леонард вздохнул. «Она идеальна для… для того графа, которым меня хотят видеть здесь. Но я…» Он жестом обозначил кабинет, где лежали карты, отчеты, письмо Леруа. «Моя голова здесь. Мои мысли — о дорогах, школах, мельницах, о том, как прокормить людей зимой после этого «вспомоществования». Я не смогу быть тем мужем, которого она заслуживает — внимательным, проводящим вечера в салоне, восхищающимся ее розами и обсуждающим последние сплетни Версаля. Я буду в Фурво, в Ле Бурже, в спорах с интендантами и де Люси. Она завянет в этом особняке, как та роза без солнца. Я принесу ей скуку и разочарование. Это несправедливо.»
Арман смотрел на него с редкой серьезностью.
«Черт возьми, Леонард, — пробормотал он. — Ты действительно изменился. Раньше ты думал только о том, как сделать счастливым себя на одну ночь. А теперь беспокоишься о счастье девушки на всю жизнь?» Он покачал головой, но в его глазах мелькнуло уважение. «Что ж, Амели — только первая ласточка. Скоро начнется сезон балов. Версаль, особняки… Там будут десятки девушек. Разных. Может, среди них найдется та, кто разделит твою… страсть к мельницам и школам? Или хотя бы не будет против них?» Арман ухмыльнулся.
Леонард мрачно хмыкнул, отпивая кальвадос. Огонь обжег горло. «Балы? Арман, ты шутишь? У меня нет времени на бесконечные менуэты, пустые разговоры и охоту за юбками! У меня отчеты, Леруа приезжает на следующей неделе, дорога требует надзора, а тут еще это "вспомоществование" вычистило казну! Я нужен в Фурво!»
Арман поднял бокал в мнимом тосте, его глаза хитро блеснули.
«Ах, мой дорогой кузен, но кто сказал, что у тебя есть выбор?» Он сделал паузу для драматического эффекта. «Помни тетушку. Маркиза д’Эгриньи не просто «одобрит» или «посоветует». Она приказала. «Начни подыскивать партию. Достойную. И — плодовитую. Это не прихоть, Леонард. Это необходимость». Ее слова, как ты сам рассказывал. И если ты думаешь, что она удовлетворится твоими отчетами о дорогах вместо отчета о невестах…» Арман многозначительно поднял палец. «Ты же знаешь ее методы. Закрытые комнаты, «случайные» свидетели… Она движима долгом перед родом. И ее арсенал… обширен. Ты будешь появляться на балах, Леонард. Хочешь ты того или нет. Если не ради себя, то ради спокойной жизни и чтобы уберечь какую-нибудь невинную Амели от участи быть «подсунутой» тебе в брачную ловушку стальной рукой маркизы.»