– Если только оно тебе не нужно сейчас, – тихо сказала она, не поднимая глаз выше моих ладоней.
Я молча кивнул, продолжая наблюдать за своей соседкой. Аккуратно опираясь о койку, она поднялась на ноги, скинув на пол насквозь мокрую простынь. Девушка поежилась, обхватив себя руками, растирая плечи. Холод не меньше выдумок сумасшедшего старика выматывал пленницу.
Встав напротив меня, она не знала, что я уже определил расстояние между нами для любого ее непредсказуемого маневра. Это происходило бесконтрольно, благодаря долгим годам службы.
Девушка неуверенно подошла к решетке, растирая пальцы на руках. Вблизи мне было лучше видно множество ссадин и синяков, покрывавших ее открытые участки рук и шеи. Под кандалами ярко выделялись крова-красные ссадины, оставшиеся от грубого металла.
Ее тонкие посиневшие пальцы едва коснулись моей кожи, когда она приняла одеяло с моих рук – словно прикосновение ледышек. Я видел все эмоции по сосредоточенному лицу девушки. Ее не так сложно было читать.
Вот она слегка дернулась от меня, желая отойти, но сдержалась. Она не доверяла мне, что было вполне естественно. Накинув на себя одеяло, пленница исчезла в нем практически с головой. Тяжело выдохнув, девушка села на пол рядом с прутьями, сильнее кутаясь в плотную ткань.
Она прикрыла глаза, но сосредоточенному лицу я видел, что она не спала. Лишь снова избегала диалога со мной. Я внутренне усмехнулся – ей было просто неудобно развернуться и уйти, раз уж она приняла мою помощь.
Решив дать время привыкнуть ко мне, я не стал настаивать на диалоге, давая ей свободу выбора. В голове уже выстроилась цепочка вопросов, требующих скорейшего ответа. Сев недалеко от нее, я так же облокотился о прутья.
Если хочешь, чтобы человек почувствовал себя спокойнее, то стоит занять равную ему позицию. Так говорили на психологии, когда мы еще юнцами сидели за партами в академии. И сейчас эти слова пришлись как никогда кстати.
Я снова поднял глаза на девушку, отметил небольшие изменения: ее дыхание стало глубже, а ресницы подрагивали в такт дыханию. От нее исходила волна настороженности и какое-то непонятное ощущение хрупкости и тепла, которое я не мог описать. Может быть, просто она была слишком необычной для этих холодных стен, слишком живой.
Где-то мой мозг понимал, что столкновение с ней в том коридоре значительно облегчило мне задачу – она волею судьбы вывела меня к главной цели моего задания, даже не подозревая об этом. Но дальше мне предстояло действовать самому.
Мне уже было ясно, что планы, которые я так тщательно изучал в своем кабинете, разительно отличались с тем, что было здесь. Последние четыре месяца мой стол не покидали чертежи, вырезки из газет и стопка массивных папок - дела пропавших.
Семнадцать папок, аккуратно уложенных в стопку в верхнем ящике моего стола. Семнадцать лиц девушек – дочерей и жен влиятельных и не очень людей находились здесь, если верить нашим источникам. И все они должны быть выведены живыми, хотя с каждым днем пребывания здесь я начинал понимать, что это сложно выполнимый момент.
Мои глаза невольно вернулись к единственному живому объекту в этих стенах. Странно, но я не мог вспомнить, чтобы ее лицо мелькало на одной из предоставленных мне фотографий. Хотя, возможно, что она внешне изменилась, но внутреннее чутье мне подсказывало, что дело не в этом.
Длинные волосы рассыпались из-под одеяла, а бледные тонкие губы приоткрылись, иногда подрагивая вместе с хмурившимися бровями. Я точно не видел ее в списках пропавших, а это значило, что никто просто не заявлял об этом. Она была одна.
В конце коридора послышались шаги, сопровождавшиеся негромкой насвистываемой мелодией. Я подался вперед, сократив расстояние – теперь между нами было около двадцати сантиметров и железные холодные прутья.
– Эй, там кто-то идет, – я коснулся плеча девушки, но она лишь вяло пошевелилась, освобождаясь от моего одеяла.
Ловкими движениями я помог ей сделать это как можно быстрее, и мои руки коснулись ее неестественно горячей кожи – ее лихорадило. Моя прохладная ладонь легла ей на лоб, и девушка открыла глаза, с непониманием, посмотрев на меня.
С каждой секундой затуманенный взор прояснялся, мягкость в ее взгляде пропадала, уступая место недоверчивости. Она резко отодвинулась от меня, проведя своими руками по лицу и волосам, оглядываясь по сторонам и часто моргая. Ее тело в считанные секунды оказалось практически посередине камеры в достаточной отдаленности от меня.