Другие две стены были из толстых армированных прутьев, тянувшихся от пола до высокого потолка. Одна решетка выходила в общий коридор, и в ней же находилась дверь. Я невольно скривилась, вспоминая, как дрожь пробирает тело, стоит ей скрипнуть в постоянном полумраке.
Вторая проходила между моей камерой и соседней. Обычно она пустовала. За все это время там было всего две девушки и то на несколько часов. Потом их все так же без сознания утаскивали прочь.
Это был конец коридора. Единственным плюсом было то, что ты мог услышать приближение надзирателей или самого старика до того, как они поравняются с твоей решеткой. У тебя было время морально подготовиться к новой порции боли.
Никаких окон и отверстий. Только леденящий холод бетона и камня, который постепенно высасывает из тебя силы, лишая способности сопротивляться. Из света была только тусклая коридорная лампа, которую отключали, обозначая границу ночи.
Понять какое время суток было тяжело, поэтому приходилось ориентироваться на раздачу еды, хотя это был крайне не стабильный показатель, особенно если ты провинился. Черт, я даже не помню, когда последний раз ела.
Пальцы непроизвольно скользнули по шее, медленно поднимаясь к пульсирующей ране на голове. Боль постепенно притухала, а голова прояснялась. Взгляд продолжал скользить по камере, пока резко не остановился на неясной фигуре, раскинувшейся в соседствующей камере.
Я так и замерла с занесенной рукой, не в силах перевести взгляд. Тело раскинулось на полу, так что из-за слабого света я не могла разглядеть, кто там лежит. Это могла быть одна из таких же пленниц, как и я, а мог быть прислужник хозяина этого заведения.
Осторожно, стараясь не тревожить особенно болезненные места на теле, я поднялась на четвереньки, подбираясь поближе к соседней камере. Крови видно не было, но внутри все равно расползалось чувство тревоги.
Слабость переплеталась с тупой ноющей болью, пронизывая тонкими иголочками мышцы. Ноги слушались с трудом, а руками я опиралась на основания ладоней, чтобы лишний раз не задевать разодранные кончики пальцев.
Медленно, я приближалась к прутьям, настороженно всматриваясь в незнакомый силуэт. Кожа начинала неметь от холода. Мечтать об хоть каком-то намеке на отопление здесь не приходилось. Поэтому зимой было особенно тяжело.
Незнакомец все так же лежал неподвижно. С трудом, я все же заметила, что грудная клетка движется – дышит, живой. Я приблизилась к решетке, аккуратно усаживаясь рядом с ней. Теперь мне прекрасно стало ясно, кто мой сосед. Тот самый человек, что столкнулся со мной в тоннеле во время неудачного побега.
Я поджала губы, задумавшись. Может быть, если бы мы не встретились, то все закончилось бы по-другому. Но теперь ничего нельзя было изменить. Взгляд пробежал по его поясу – оружия не было.
Темно-русые пряди хаотично торчали в разные стороны, светлое лицо с прямым длинным носом и четко очерченными скулами, не слишком высокий лоб, густые темные брови и ресницы, подрагивающие при его глубоком бессознательном вдохе. Черная футболка с непонятной мне аббревиатурой обтягивала широкие плечи.
– Эй, вставай, – негромко окрикнула я, собравшись с духом, но никакой реакции не последовало.
Я разочарованно выдохнула. Теперь у него не самое завидное положение. А надежда, что удастся выбраться отсюда, медленно таяла вместе с осознанием, что этот мужчина был, возможно, шансом на спасение.
– Слышишь, вставай! – я прочистила горло и постаралась позвать чуть громче.
Я затихла, прислушиваясь. В коридоре слышались лишь шорохи. Никаких шагов. Мужчина даже не дернулся.
– Ну же! Вставай! – я просунула пальцы между прутьями, все еще сомневаясь в своих действиях.
Дрожащие то ли от холода, то ли от волнения, пальцы коснулись плеча мужчины, слегка толкая его. А дальше все произошло слишком быстро для моего сознания.
Его рука в мгновение сомкнулись на моем запястье, резким рывком впечатывая меня в прутья решетки. Тихо шикнув, я поджала губы, не решаясь больше издать ни звука. Металл неприятно впивался в кожу, и я аккуратно попыталась отстраниться, но хватка была слишком крепкой.
Его холодный непроницаемый взгляд изучал мое лицо, плавно переходя к глазам. Я чувствовала, как кровь опалила жаром мои щеки, когда наши взгляды столкнулись – его уверенный и непоколебимый и мой испуганный и потерянный.