Оказавшись в безопасности замка — просто смехотворный оксюморон! — Кинг закрыл за собой перетянутую железом дверь, как будто тем самым закрыл доступ в свою жизнь собственной похоти и выплеску ярости со стороны нарушительницы его спокойствия. Потому что и то, и другое было слишком опасным, чтобы даже думать об этом.
Ошарашенный собственной выходкой, он сунул руку в морозильник, чтобы достать себе минералки, потом провел замерзшей рукой по лицу и глотнул ледяной воды, испытывая облегчение от того, что секс-бомба больше не маячит перед глазами. Но не успел он сделать еще один глоток, как рабочие снова начали ругаться, а по замку пронесся зловещий вопль ветра.
Кинг опять выругался и вернулся к компьютеру, но в этот момент дверь за его спиной скрипнула, и тишина снова поглотила привычный шум, отчего по спине у него побежали мурашки.
Пэкстон повернулся и явственно почувствовал, как в его душе опасения и восторг отчаянно бьют друг другу морды за право первенства.
Она верну-у-улась.
Он указал ей пальцем на выход.
Сирена на шпильках сложила руки на груди и даже не шелохнулась.
— Снаружи есть табличка «Продается». — Ее подбородок явно выдавал упрямство. — Я потенциальный покупатель. Хочу поторговаться, если ты не против.
Кинг отвел от нее глаза, оглядел своих пораженных и заново введенных в ступор людей и понял, что ни черта тут делаться не будет, пока он не избавится от этой «проблемы». Опять смачно выругавшись и не дав ей возможности отступить, он подхватил ее на руки так, как жених переносит невесту через порог, традиционно надеясь на будущее семейное счастье. Боже упаси!
Честно, он старался не испытывать удовольствия от того, как ее локоть прижался к его груди, старался не восхищаться идеальными длинными ногами, которыми она сейчас отчаянно брыкала в воздухе, и не чувствовать рукой шелковистые волосы, пойманные в ловушку между ее спиной и его предплечьем. И, черт бы его побрал, он изо всех сил старался не вдыхать сводящий с ума аромат этой женщины.
На этот раз он утащил ее подальше от замка, легко опустил на землю и отпустил, не дожидаясь ее приказа. Однако, словно повернутый на сексе подросток, у которого в голове сгусток гормонов вместо мозга, он уже успел представить спортивные сексуальные игры с ней в одной команде. На этой вероломной мысли Пэкстон развернулся и направился обратно в замок.
— Ты совершаешь ошибку! — прокричала она ему в спину. — Я могу быть членом команды! Могу даже быть черлидершей[5]! Дайте мне О[6]!!!
Бросив на нее последний взгляд, Кинг захлопнул дверь. Она как раз размахивала руками, как капитан группы поддержки, а ее грудь (он мог поклясться) смотрела прямо ему в глаза. Сердце стучало невыносимо быстро и так громко, что норовило заглушить завывания опять вернувшегося в замок ветра. Какого хрена? Он думает о сексе как о командном виде спорта, а она говорит, что может стать членом команды? Черлидершей? «Дайте мне О»… Что она имела в виду? Оргазм? Чтоб он сдох, ему бы хотелось. Так же как и поговорить с кем-то о чем-то таком страшном, как судьба, рок или… Катастрофа. О чем он вообще думает? Даже ради спортивного интереса секс с такой барышней — это все равно что стоять за штурвалом «Титаника».
А в это время вой ветра прорезал череп, словно саблей, почти заглушая брань рабочих.
— Сукин ты сын!
— Сволочь!!!
В поле зрения образовался прораб.
— А в этой дамочке что-то есть.
— Да уж! — рявкнул Кинг. — Аппетитный экземпляр. Классная задница, офигенные сиськи. А ты о чем?
Курт поскреб нос, чтобы скрыть ухмылку, и Пэкстон проклял себя за то, что выставил себя круглым дураком.
— Такое ощущение, что когда она заходит сюда, меняется сам воздух, — проговорил Курт. — Само это место кажется более… общительным. Даже ветер успокаивается. Как будто замок хочет, чтобы она была здесь. А ребята? Ты видел, как слаженно они работали несколько минут? Оба раза, что она мелькала здесь?
— Чушь собачья, — нахмурился Кинг.
— Ставлю дневную зарплату.
И, словно в подтверждение слов Курта, ветер завыл громче, чем когда-либо слышал Пэкстон. Даже когда был совсем мальчишкой и убеждал себя, что этот ветер и сам замок не могут причинить ему вреда, как и все они/оно/она, кем бы или чем бы они ни были… пока не повзрослел и не стал мужчиной. Теперь завывание стало скрипучим и протяжным. Было видно, как в потрескавшемся от возраста потолке гуляет пыль. Все рабочие, как один, бросились на поиски укрытия. Какой ветер способен расшатать до грохота потолок и гранитные стены в три фута толщиной?